Социал-демократы
На нашем отделе лежали также контакты с социал-демократическими партиями, главным образом в Западной Европе. Эта сфера деятельности КПСС открылась только после смерти Сталина, но долгое время была скована общей атмосферой холодной войны и стала заметно оживляться только с 1970-х годов в период разрядки при Л.И. Брежневе. Заслуга в этом безусловно принадлежала Б.Н. Пономареву, который не мог не видеть постепенное падение роли компартий в странах капитализма и искал другие каналы для расширения нашего влияния в рабочем движении и левых кругах этих государств. Конечно, при этом сохранялись глубокие идеологические различия, но обе стороны искали и находили общие интересы, главным образом по вопросам войны и мира. Проще говоря, мы видели в социал-демократах немалую силу, которая при известных условиях могла сдерживать наиболее агрессивные и проамериканские круги в своих странах.
К тому времени, когда я пришел в ЦК, стали практикой обмен делегаций с некоторыми ведущими социал-демократическими партиями Европы, приглашение наших делегаций на их съезды и даже наше присутствие на конгрессах Социалистического Интернационала. Ничего подобного при Сталине, когда социал-демократов у нас именовали «социал-предателями», а то и «социал-фашистами», представить себе было бы невозможно.
Мое участие в этих контактах было эпизодическим. Первым таким опытом была поездка в Хельсинки на семинар с финскими коллегами.
Эта была первая социал-демократическая партия, с которой у КПСС наладились рабочие связи. Перед Второй мировой войной финская социал-демократическая партия была настроена резко антисоветски, а её многолетний лидер и премьер-министр страны Вяйнё Таннер был одним из ярых сторонников вовлечения Финляндии в войну на стороне фашисткой Германии. После войны он был осужден как военный преступник, но отсидел менее трёх лет, вернувшись в 1957 году на пост председателя СДПФ. С середины 1950-х годов его влияние ослабло, к руководству партии пришли новые люди, которые из прагматических или идейных соображений пошли на дружественные контакты с КПСС. Для нас это был важный прорыв, окно в прежде закрытую для нас часть западной политической элиты.
Наш семинар в декабре 1980 года был фактически сверкой часов по главным политическим и экономическим аспектам международной обстановки. Только за год до того советские войска вошли в Афганистан, атмосфера в мире накалилась, и финские коллеги хотели знать, чего дальше от нас ожидать.
Меня поразил удивительно спокойный тон диалога. В оценке текущей ситуации у нас не было серьезных расхождений, несмотря на крайнюю остроту обсуждаемых проблем. Финны отнюдь не поддерживали наше вторжение в Афганистан, но исходили из него, как из совершившегося факта, негативные последствия которого надо было как-то сводить к минимуму. Не нравилось им и начавшееся развертывание ядерных ракет СС-20, но они признавали, что в связи с решением НАТО разместить в Европе свои «Першинги» у Советского Союза другого выбора не было. Напирали они на необходимость поиска компромисса с Вашингтоном и приветствовали начавшиеся в Женеве переговоры по этому вопросу.
Сравнивая потом этот семинар с венгерским, я отметил, что в отличие от венгров финны не требовали от нас смены позиций и вовсе не питали иллюзий относительно поворота к лучшему в политике Вашингтона. Это была спокойная, прагматическая беседа, не затемнённая идеологией. Мы прекрасно понимали, что финны доведут наш настрой до своих коллег в других западных странах, но нисколько не возражали против этого. Именно во взаимном зондаже и был смысл такой встречи.
В сентябре 1982 года мы с женой отдыхали в Доме творчества Литфонда в Пицунде, когда неожиданно пришел срочный вызов из Москвы. Помню, что погода вокруг столицы стояла на грани нелётной, и наш самолет долго кружил, прежде чем приземлился во Внуково. Прибыв на работу, я узнал, что предстояло на следующий день лететь в Бонн на встречу с делегацией социал-демократической партии Германии. Нашу делегацию возглавлял первый заместитель заведующего отделом внешнеполитической пропаганды ЦК Валентин Михайлович Фалин.
Это был один из крупных советских специалистов по Германии, прошедший долгую школу дипломатической работы в МИДе и зарубежных посольствах. Почти восемь лет — с 1971 по 1978 год — он прослужил советским послом в ФРГ, был там очень активен, имел кучу контактов и пользовался среди немцев большой известностью.