– Натворил чего? – не очень вежливо поинтересовалась Катька.
– Всего лишь спас людям желудки.
– Больше конкретики!
Святой вздохнул и поведал грустную историю, как, выполняя пожелания Алены, он бродил по улицам и приглядывался к людям. Сам город был ему неинтересен, разве что он заметил много всяких кафе и ресторанов. Но это он связывал исключительно с обленившимся обществом, ведь всем известно, что домашняя еда, приготовленная заботливыми руками женщины, намного вкуснее и полезнее разного фастфуда. И, проходя по улочке, на которую смотрели зады одной из забегаловок и где стоял весьма внушительный мусорный контейнер, Арсюша увидел, как двое неопрятного вида мужчин вытащили из него что-то завернутое в фольгу и радостными возгласами оповестили об этом случайных прохожих. Но никто на это внимания не обратил, кроме Арсения. Те два неразумных существа явно были готовы съесть ту пакость, которую выкинули даже прижимистые владельцы забегаловки. Просто так позволить людям угробить собственное здоровье Арсению не разрешала его ментальная сущность. Прикинув, что вариантов спасения представителей человечества без применения спецэффектов не так уж много, он выбрал, как ему показалось, наиболее оптимальный: подошел, выхватил у них из рук эту гадость и демонстративно съел сам. По офигевшему взгляду хомо сапиенсов он должен был догадаться, что его жертву не оценили. В результате он очнулся возле той же забегаловки. Наличности в карманах не осталось ни копейки, благо оставили документы. А ведь он так хотел спасти этих двух от неразумного шага!
– Дядя Арсений, ты сегодня отказался есть салат в весьма приличном заведении, а потом пошел и отобрал обед у бомжей, – констатировала Катя. – Вы зачем его так сильно били? – обратилась она с претензией к Дмитрию.
– Я должен извиниться? – рыкнул он. – Между прочим, у меня тоже нос болит после твоего удара, деточка!
– Но вы же не дядя Арсений, вас так просто не контузить! А что нам с ним теперь делать? Оставить голодными бомжей и полезть на дерево за котом – это вы считаете нормальным для сорокалетнего мужчины? А как мы с ним пойдем теперь по улице? Нет, я, конечно, понимаю, что ужином его сегодня можно не кормить, да и хулиганы к нам навряд ли пристанут, учитывая его внешний вид, но все же…
– Могу подвезти до дома, – неохотно предложил Дмитрий, принимая справедливость некоторых претензий. – Моя машина рядом.
– Идет! – не стала раздумывать Катюшка. – Мариш, садись вперед. Дядя Арсений, залазь сюда и сиди тихо. И не дай бог помять тебе мои крылья!
Я попыталась представить, как выглядит со стороны наша компания. Девушка, которая недавно штурмовала кованые ворота и прикид которой выглядел ненамного лучше, чем фуфайки бомжей, которых объел Арсюша. Сам Арсений Гавриилович, контуженный на всю голову и рвущийся облагодетельствовать первых попавшихся на его пути людей, которые совершенно его об этом не просили, и девочка с грязными крыльями на резинках за спиной, которая очень расстраивается, что они не хотят прирастать. Да, права Алена, влип Дима…
Глава 4
– Мы к вам заехали на чай! – громко объявила Катька, впихивая Дмитрия в захламленный коридор.
– Вы что, в городе поужинать не могли? – Раздраженная Алена появилась в дверях кухни. – Так я ничего и не готовила, думала, что сообразите.
– Сообразил один дядя Арсений, за что и получил фингал! – пояснила ее дочь, надевая Олины тапочки в виде веселых пушистых зайчиков. Той не было дома, и выразить протест было некому. – Так что его можно не кормить.
– Я за колбасой не пойду, – тут же открестилась я.
Мне вообще не понравилась идея Катьки пригласить Дмитрия на чай. Почему это ей взбрело в голову? Я подозревала, что не только из вежливости. И он мог бы сообразить отказаться. Так нет же, с готовностью согласился. Ну, раз согласился, так теперь получи!
– Думаешь, что нарвешься на еще одного хама? – заинтересовалась ведьма, с любопытством разглядывая Дмитрия. – Много о вас слышала, юноша, – обратилась она к нему. – И все не очень цензурное. Арсений, это я не о тебе.
Я покраснела, надеясь, что в полумраке коридора это будет не очень заметно. Мужчина же лишь хмыкнул и тоже снял обувь.