— Я узнаю твой секрет, Малфой. Даже не надейся, что я позволю тебе… позволю… делать из всех дураков.
— Дураков? Мне это не нужно.
— А что тогда?
«Ничего».
Он молчит.
Его жизни больше не существует. Безликая тень, словно вместе с уродливой меткой несколько лет назад его тело покинул и огромный кусок его души. Словно он, идиот, надеялся, что что-то большое, и светлое, и запретное в его душе спасёт от падения. Словно это чувство внутри, которое он поклялся не называть вслух, словно оно могло остановить его. Удержать от падения.
Всё в заднице, Грейнджер. Всё, что касается меня — всё это в заднице. И это даже не факт. Это правило, которое скрежещет на зубах, когда я пытаюсь… хотя бы что-то. Пытаюсь протянуть руку и коснуться твоих волос. Пытаюсь заговорить.
Пытаюсь не провалиться под лёд. Даже сейчас.
Ты стоишь на твёрдой земле, а я — на тонком стекле с паутиной трещин.
Разница в том, что ты не упадёшь. А подо мной — бездна. И я в ужасе.
В ужасе от того, что ты держишь мою руку.
Гермиона смотрит на пустое кресло, когда Драко выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь.
Он свинчивает крышку флакона и смотрит на красный дымок, тут же заструившийся из узкого горлышка. Наклоняется и втягивает его носом, прикрывая глаза.
У этой дряни нет запаха.
Зажать пальцем. Перевернуть. Слегка тряхнуть и тут же поставить на полку, плотно закрутить. Красная капля на подушечке пальца, как кровяная брызга. Драко смотрит на неё, словно в ней есть кусочек от Бога. От самого Мерлина.
Что-то внутри подсказывает, что это, скорее, Дьявол. Его практически можно увидеть. Его клыкастую улыбающуюся пасть и кручёные рога.
Он ждёт.
Драко приоткрывает рот и втирает каплю зелья в десну над клыком. Проводит там языком.
У этой дряни нет вкуса.
Одной капли хватает на сутки. Драко торопливо захлопывает дверь в ванную и бредёт к креслу. Рушится в него. Закрывает глаза. Действие ощущается мгновенно.
Сегодня это снова Грейнджер.
Он даже не успевает выдохнуть проклятье. Или благословение. Каждый вечер он видит либо Грейнджер, либо ад.
Он стоит на хрустящем стекле и держит её за руку. Внизу — огонь. И всё, что отделяет от него — это россыпь трещин, змеящихся всё дальше из-под подошв его туфель. Страшно сделать хотя бы один вдох. Страшно, что ты полетишь вниз, вместе с дождём осколков, потянешь её за собой, единственную, пожалуй, кто мог бы посоревноваться с ним в желании доказать свою пригодность.
Стекло трескается очень быстро.
Драко смотрит в её спокойные глаза. Она держит его руку.
Всё, что ему нужно — замереть, застыть. Сохранить этот момент. Всё, что ему нужно.
Он растворяется в мелькающих перед глазами образах. Первый час после употребления зелья всегда так. Стенки мозга будто вспухают и зудят, подкидывая картинки, в которых — Грейнджер. Неясно — откуда. Неясно — зачем. Потому что время останавливается.
Вот она кружится на месте, озорно поглядывая через плечо. Тянет к Драко руки и смеётся, запрокидывая голову. Её неправильные волосы развеваются на неощутимом ветру, её мантия закручивается вокруг ног.
Вот она обнимает его, запрыгивает, обхватывая руками за шею и подгибает ноги так, что практически сносит с места. И теперь смеются они оба, едва не падая на землю, которой нет. Есть только они вдвоём.
И это не романтика. Это тьма. Тьма вокруг.
Из которой выныривает новый образ: Грейнджер выгибается, откидываясь назад. Её волосы касаются его ног, и это было бы щекотно, если бы все ощущения не собрались тугим клубком змей в паху. Они движутся навстречу друг другу, он скользит ладонями по её бёдрам и сжимает талию пальцами, чувствуя непрекращающееся движение. Грейнджер сжимает его запястья и громко выдыхает, напрягаясь всё сильнее с каждым толчком.
В его фантазиях она никогда не стонет. Ей это не пойдёт.
А вокруг по-прежнему тьма. Драко мечтает остаться в ней навечно. Продать ей свою душу, наплевать на мир, в котором он — такой идеальный. В котором он — подсевший на чёрную магию неудачник в маске любимца судьбы. Везунчика. Баловня фортуны. Зависимого урода. Он может иметь всё, что захочет. Кроме одного. Кроме одной. Драко медленно отключается.
Фиксация новой заповеди в сознании почти болезненна.
Никогда, к чёртовой матери, не пытайся остановить время.
Оно только полетит ещё быстрее. Потому что времени плевать, понимаете?
Вы понимаете?