В 1506 г. большое русское войско подступило к Казани. Однако попытка взять город закончилась неудачей. В ответ «царь Магмед-Емин ходил ратью к Новгороду Нижнему, волости повоевал»[51]. Русские полки, «по казанским вестям», стояли в Муроме, Плесе и Нижнем Новгороде, обороняя рубежи.
Война с Казанским ханством осложнялась опасностью с запада. Король польский и великий князь литовский Сигизмунд I пытался в это время вернуть земли, потерянные Польшей и Литвой в начале столетия. Он вол активные дипломатические переговоры с Крымским ханством и Ливонией о совместных военных действиях против Русского государства. В феврале 1507 г. королевские послы уже обсуждали в Крыму, «на который день и на который час мает царь Менгли-Кирей на наше ждание люд свой на великого князя Московского послати, и на котором месяце мает кош его положитися». В свою очередь послы «царя Перекопского», т. е. хана Менгли-Гирея, на переговорах в Варшаве «подтвердили на том, что сее весны мают люди его тягнути в землю великого князя Московского»[52]. Речь шла о коренном изменении крымской внешней политики — о повороте от союза с Русским государством к открытой вражде. 21 марта 1507 г. в Москву прибыло польско-литовское посольство, которое потребовало возвращения завоеванных Иваном III городов и угрожало войной. В этих условиях Василий III постарался как можно скорее заключить мир с Казанью, пойдя на определенные уступки. «Фактически во время правления Мухаммед-Эмина вряд ли можно говорить о зависимых отношениях Казанского ханства к Русскому государству»[53].
На южной границе Русского государства сложилась такая расстановка сил: враждебное Крымское ханство; активная помощь крымскому хану со стороны Польши и Литвы; освободившееся от вассальной зависимости Казанское ханство, в котором постепенно усиливалось крымское влияние.
Изменившаяся ситуация потребовала срочного усиления обороны «крымской украины». Можно без преувеличений сказать, что систему обороны степной границы, включавшую сторожевую и станичную службу, укрепленные линии и цепь пограничных крепостей, регулярную «роспись» полков на опасных направлениях, — пришлось создавать заново. При Иване III потребности в такой системе не ощущалось. Остатки Большой Орды, зажатые между Крымским ханством и Русским государством, не представляли серьезной опасности. Против них было достаточно периодически посылать «в поле», «под Орду» отряды служилых татарских «царевичей» и казаков. Набеги отдельных ордынских мурз, как правило, отражались местными князьями при минимальной поддержке московских воевод. Сведения о готовящихся набегах и вообще об обстановке в степях Москва получала от своих и крымских послов, от сторонников в Крыму и в Азове. Что касается «казанской украины», то московское правительство обеспечивало ее безопасность не созданием оборонительных линий и сосредоточением военных сил, а путем подчинения Казанского ханства своему влиянию, путем возведения на казанский престол своих ставленников. После антирусского переворота в Казани и здесь ситуация изменилась. Василию III пришлось не только пересматривать всю систему взаимоотношений с татарскими ханствами, но и по-новому организовывать оборону всей южной границы. Основы этой обороны закладывались в конце первого десятилетия XVI в.
Глава 2
Опасная окраина
Более чем на тысячу километров, от Днепра до мордовских лесов, протянулась граница Русского государства с Диким полем. Здесь, в степях, безраздельно господствовали крымские татары, и прилегающие к границе русские земли современники называли «крымской Украиной». Восточнее к «крымской украине» примыкала «казанская украина», продолжая южный рубеж Русского государства.
Правым флангом «крымской украины» являлась Северская земля, расположенная по течению Десны и Сейма с их притоками, на территории бывшего Черниговского княжества. Этот край находился под постоянной угрозой татарских нападений из Крыма — Дикое поле вплотную подступало к северским городам.
53