Нашествие Мухаммед-Гирея в 1521 г. выявило три основных недостатка в обороне «крымской украины». Во-первых, несогласованные и нерешительные действия великокняжеских воевод по отражению крымцев свидетельствовали об отсутствии единого командования порубежными полками, распоряжения из Москвы нередко запаздывали и не всегда выполнялись воеводами. Во-вторых, оборонительная линия по берегу реки Оки оказалась недостаточно прочной. Особенно давал о себе знать недостаток артиллерии, которая могла бы обеспечить перевес русских полков над татарской конницей, вооруженной в основном холодным оружием. В-третьих, не на высоте была станичная и сторожевая служба. Русские воеводы до последнего момента не знали, где крымский хан намеревался «перелезть» реку Оку.
Первый недостаток удалось устранить сравнительно легко — великий князь Василий III стал во главе пограничных полков. Весной 1522 г. он пошел «к городу Коломне и с своими братьями, и войско свое устроил, и воевод своих поставил при береге Оки реки». Вдоль Оки создавалась сплошная линия обороны. Готовясь к летним походам крымских татар, великий князь «отпустил наперед себя на Коломну воевод своих» — Дмитрия Бельского, Михаила Щеняева и других, «а сам князь великий пошел на Коломну в мае месяце, а с ним брат его князь Юрий да князь Андрей», и «пришел к Коломне на пятой неделе после великого дня во вторник». Там он «разрядил воевод по полкам и приговорил, где которому полку стоять». Большой полк был поставлен «под Девичем», передовой — «на устье Осетра», правой руки — под Голутвином, левой руки — против Ростиславля, сторожевой полк — на Кашире. Сильный отряд выдвигался в Рязань, на левый фланг оборонительной линии. Для обороны берега вызывались полки даже с опасного литовского рубежа. Василий III из Вязьмы велел идти на Коломну же семерым воеводам. В Коломне великий князь находился больше месяца и «пошел к Москве за пять дней до петрова дня (29 июня. — В. К.), а после себя оставил на Коломне брата своего князя Андрея Ивановича»[131]. Новым было не только личное участие Василия III в обороне «берега» и создание сплошной линии обороны, но и широкое применение артиллерии. По сообщению С. Герберштейна, великий князь тогда «собрал огромное войско, снабдил его большим количеством пушек и орудий, которых русские никогда раньше не употребляли в войнах» против татар. Новым было также использование для обороны «берега» пехоты, вооруженной огнестрельным оружием: в войске Василия III насчитывалась тогда «почти тысяча пятьсот пехотинцев». В целом система обороны «крымской украины» представляется по «Запискам» С. Герберштейна в следующем виде. Основной оборонительный рубеж проходил по Оке, причем из других «береговых» крепостей выделялась Калуга — «государь обычно располагал там ежегодно свои караулы против набегов татар». За Окон полки стояли только в Туле, Одоеве и Воротынске. Тула — «это самый крайний город перед степями», а «Мценск — болотистая местность, где некогда была крепость, следы которой существуют и поныне. Около этого места доселе еще некоторые живут в шалашах и в случае необходимости убегают в болота, как в крепость». Южнее же, в Северскую землю, московские воеводы с полками вообще не ходили, северские города оборонялись от набегов татар самостоятельно, и там «народ, по причине постоянных сражений с татарами, весьма воинственен»[132].
Однако новое крымское нашествие не состоялось. С. Герберштейн приводит в своих «Записках» довольно путаное и неубедительное объяснение этому. Когда «в начале лета Василий, желая отомстить за полученное от татар поражение», вышел с большим войском к Оке, он будто бы «отправил в Тавриду к Махмет-Гирею послов, вызывая его на состязание и указывая, что в прошлом году он, Василий, подвергся нападению без объявления войны, из засады, по обычаю воров и разбойников. Царь ответил на это, что для нападения на Московию ему открыто достаточное количество дорог и что войны столь же зависят от оружия, как и от обстоятельств, поэтому он обычно ведет их скорее по своему усмотрению, чем по чужому…»[133] В действительности дело обстояло сложнее. Все внимание Мухаммед-Гирея было направлено на достижение его давнишней мечты захватить Астраханское ханство. Неожиданная смерть астраханского хана Дженибека, казалось, создавала благоприятные условия для этого. Крымский хан отложил запланированный и даже согласованный ужо с Литвой поход на Русское государство. В королевском «листе» от 10 сентября 1522 г. имелось прямое указание на обязательство хана «потягнуть со всеми войсками в землю великого князя Московского». Король, видя нежелание Мухаммед-Гирея выполнить союзнические обязательства, просил послать на русские земли «Богатырь-салтана с великим войском»[134]. Однако крымский хан этого не сделал. В декабре 1522 г. он выступил в поход на Астрахань. Сыграли свою роль и широкие оборонительные мероприятия великого князя Василия III, о которых не могли не знать в Крыму. Видимо, русский летописец прав, утверждая, что Мухаммед-Гирей, «услышав великого князя на Коломне, не пошел на Русь»[135].