С. Герберштейн, описывая путь из России к Азову по степям, упоминал о «караульных, которые были расположены в той местности против непрерывных набегов татар», «всего на два дня пути от Азова». Кроме того, «около устьев Малого Танаида (Северного Донца), в четырех днях пути от Азова, возле места Великий Перевоз», постоянно находились русские воины, «которых государь по обычаю ежегодно держит там на карауле с целью разведок и удержания татарских набегов»[143]. В опасное время к Азову посылались, кроме постоянных «караульных», также «станицы» казаков для «вестей». Так, например, в 1521 г., когда в Москве ожидали крымский поход и были озабочены возможностью воцарения «крымского царевича» Гирея в Казани после антирусского «мятежа», к Азову послали «для вестей», «доведываться про царя крымского и про царевичей», казаков «Ивашку Лазарева с товарищами» и «Мишу Тверитина с товарищами». Они, в частности, сообщили «с поля», что шли мимо них «казанские татары к царю (крымскому хану. — В. К.) царевича на Казань просить»[144].
Отряды «украинных людей» регулярно направлялись пограничными воеводами и наместниками для сторожевой службы в непосредственной близости от русских рубежей. Об этих «наших украинных людях», которые «ходят по украине», упоминалось, например, в посольском наказе Ивану Морозову, который отправился в Турцию в 1523 г. «Наших людей украинные наши наместники посылают отведывать людей в поле, нечто которые люди недруга нашего похотят прийти на наши украинные места и лихо похотят учинить». Московское правительство жаловалось, что азовцы «наших людей имают на поле да водят в Азов». В другой грамоте сообщалось о намерении татар «на заставу ударить, коя, государь, на поле стоит у тебя».
«Станицы» казаков не только несли сторожевую службу, но и служили для связи между Москвой, с одной стороны, и русскими послами, и сторонниками в Крыму — с другой. В 1523 г. с русским послом «для вестей» было отправлено 20 «станиц» казаков, из которых 5 станиц, «казаков рязанских» остались в Азове, 4 «станицы» — в Кафе, а и станиц поехали с послом в Турцию. «Казаки рязанские» находились в Азове и в последующие годы; с ними, в частности, пришли «вести» о подготовке крымского похода в 1525 г.[145]
Таким образом, «рязанскую украину» уже в начале 20-х годов прикрывали постоянные «караулы» на Дону, разъезды «наших украинных людей» и казацкие «станицы» в Азове и его окрестностях.
У рубежей Северской земли несли службу «казаки путивльские». Их разъезды искали в степи «сокмы», т. е. дороги «в поле», по которым пробирались к русской границе отряды крымской конницы. Русский посол в Крыму Третьяк Губин сообщал в 1522 г. о сторожевой службе «путивльских казаков» следующее: «Казаки, государь, путивльские Федько да Увар были верх Ворсклы под Благим курганом, и не переезжали никакой сокмы, а поехали от Благого кургана после великого дня, на другой неделе в понедельник, а приехали в четверг в Путивль». В этой же грамоте упоминался «путивльский же казак Федько», который «был на Донце». Стоянки «путивльских казаков» — «ухожаи» — находились в непосредственной близости от Дикого поля. «Севрюки», хорошо знакомые с местными условиями, часто сопровождали в качестве проводников-вожен — военные отряды «детей боярских», которые преследовали крымцев, чтобы отбить захваченную добычу и пленных. Об одном из таких казаков, «Якуше-путивльце», которого новгород-северский воевода князь Никита Оболенский «посылал осенью с детьми с боярскими за татарами в погоню», говорилось ранее.
В архивной книге «Крымских дел» упоминалось о людях великого князя, которые на поле едут и от которых правительство ожидало «вестей» о крымских набегах[146].
Другие «путивльские казаки» несли сторожевую службу у Днепра, поблизости от литовских владений. Это был очень важный участок «крымской украины», так как татары часто предпринимали набеги по предварительному сговору с пограничными литовскими воеводами. Интересно, что здесь «путивльские казаки» часто действовали совместно с «казаками черкасскими и Каневскими», находившимися под властью польского короля. В 1527 г. крымский хан жаловался королю, что люди «черкасские и Каневские пускают казаков, с казаками путивльскими, под улусы наши. И что о нашем паньстве уведают, яко о войне, тогда наперед дают ведать до Москвы. А в Черкасах старосты вашей милости путивльских людей у себя на вестях держат»[147].
145