Но дело здесь не только в цифрах. Коренным образом изменилась задача, поставленная правительством перед «береговыми воеводами». Они должны были теперь не оборонять «перелазы» через Оку, чтобы не допустить, как раньше, прорыва крымских татар в центральные уезды страны, а помогать воеводам «от поля» защищать от крымских набегов заокские земли, искать «прямого боя» с вторгнувшимися в пределы крымскими отрядами. Главные бон проходили теперь возле городов «от ноля»; «береговые воеводы» составляли своеобразный «резервный фронт», который направлял дополнительные силы на опасные участки. Система обороны «крымской украины», включавшая в 50-х годах сторожевые станицы, воевод «на поле», гарнизоны «украинных городов от поля» и полки «на берегу» реки Оки, была глубокой и прочной; на протяжении десятилетия крымские татары не могли пробиться через нее.
Достаточно четко и надежно действовала сторожевая и станичная службы. «Сторожи» своевременно сообщали о готовящихся крымских набегах. Крымским налетчикам ни разу не удалось прийти «безвестно» на «украину». О больших же походах крымского хана в Москве узнавали задолго до приближения татарской конницы к русским границам. Своевременное выдвижение русских полков неоднократно заставляло хана возвращаться в Крым.
Наконец, принципиально новым явлением были активные военные действия русских воевод и отрядов казаков «в поле», «под крымскими улусами». Русское государство перешло в наступление, и от сдерживания крымского натиска на укрепленных линиях само склонялось к наступательным действиям. Русские рати появлялись на Днепре, под стелами Очакова, на Нижнем Дону. Крымскому ханству наносились ощутимые удары. Южные же уезды Русского государства были надежно защищены.
Отмечая этот факт, следует помнить, что Русское государство, прилагало большие усилия для достижения прочного мира с Крымом, однако безуспешно. По-прежнему «Московское государство и Крым противостояли друг другу, как противники, находившиеся между собой в открытой борьбе, лишь по временам затихавшей и приобретавшей форму скрытого антагонизма»[276]. Потерпев ряд серьезных неудач в открытых боях с Русским государством, крымский хан продолжал проводить враждебную Москве политику и ожидал только удобного момента для нападения. Вместе с тем активизация Русского государства на юге вынуждала его избегать явного разрыва. Борьба этих противоречивых тенденций хорошо прослеживается в русско-крымских отношениях того времени.
Весной 1553 г. в Москву приехал «от Девлет-Гиреи царя гонец его Акинчой с товарищами, 11 человек», который сообщил о готовящемся посольстве из Крыма с очередной «шертной грамотой». Действительно, в октябре крымский посол привез в Москву грамоту хана. Содержание грамоты прямо свидетельствовало о желании Девлет-Гирея сорвать переговоры: он «царем царя и великого князя не писал, писал великим князем». Это был прямой вызов — хан не признавал за Иваном IV права на царский титул! Очень показательно содержание и следующего ханского послания, которое гонец Девлет-Гирея привез в Москву в апреле 1554 г. Крымский хан «писал к царю и великому князю, что ему царь и великий князь поминков прислал мало, а пришлет ему царь и великий князь поминков больше того, и он крепче помирится». Ответ из Москвы был жестким и недвусмысленным: Иван IV «писал к царю (крымскому хану. — В. К.), что дружбы у царя не выкупает, а захочет с ним царь мириться по любви, и царь и великий князь с ним миру хочет по прежним обычаям». Обмен посольствами ни к чему не привел. В мае 1555 г. хан опять «солгал, послов не прислал, пошел сам войною на Русь». Только полная неудача похода заставила хана быть осмотрительнее. В декабре 1556 г. он направил гонца с мирными предложениями и отпустил «на окуп» 50 пленных «боярских детей», захваченных во время предыдущего похода. В январе 1557 г. в Крым отправился царский гонец с извещением о скорой присылке туда из Москвы «добрых послов». Но до обмена посольствами дело так и не дошло. В октябре из Крыма в Москву приехал гонец с грамотой, в которой хан снова «писал о запросе о многом». А затем «крымский царь прислал своего гонца Тутая, а писал, что правду учинил на том, что царю и великому князю к нему в Крым посылать поминки большие, а и ту дань, что король литовский дает, иначе и правда в правду и дружба будет, а не, но-хочет царь и великий князь посылать по тому, и он бы послами разменялся». Это был фактически ультиматум: или увеличение выплат даней и поминок, или война. Иван IV ответил отказом, потому что хан «непригоже написал, к дружбе то не пристоит»[277].