Стыд за себя, безмозглую, а также ярость и страх – не лучшие помощники для принятия взвешенных решений. Поэтому первое, что делает Рей, придя в себя – начинает лупить по стенам и орать, требуя выпустить ее немедленно, иначе… иначе… Она сама не знает, что «иначе», и чем конкретно она может пригрозить похитителю, тем более, что он так и не обозначил своего присутствия. За высокой, наглухо закрытой дверью из добротного дерева не слышно никаких звуков. Окошко в комнате одно – узкое, расположенное высоко под потолком, и к тому же закрытое тонкой решеткой. А в самой комнате – натуральная мусорная свалка. Очевидно, на протяжении многих лет здесь скапливалось барахло, которое жаль выбросить, но уже нельзя использовать. А потом про это барахло попросту забыли…
Рей очень, очень хочется заплакать, потому что она сейчас тоже чувствует себя таким вот забытым хламом. Но плакать нельзя, это и ежу понятно. Лучше злость, чем слезы, поэтому Рей в очередной раз пинает дверь и садится на корточки в тот угол комнаты, который выглядит более сухим. По ее подсчетам, она здесь уже двое суток, не меньше. За это время она не то что не видела – даже не слышала никого. И это пугает больше всего. Что, если похититель… забыл про нее? Умом она понимает, что это вряд ли возможно, однако страх сгинуть вот так, в одиночестве, в буквальном смысле умереть от голода на свалке сильнее логики. А еще более страшной кажется другая мысль – вдруг про нее забыли все? Где-то там, снаружи, по-прежнему идет нормальная жизнь, люди, знакомые и незнакомые, занимаются своими делами, и никто уже не помнит о Рей Джакксон… И Бен не помнит…
- Это неправда. – громко говорит Рей сама себе. – Это бред какой-то. Этого не может быть.
Она смутно припоминает, что вроде бы видела Бена во сне, и он спрашивал, где она… Кажется, она даже ответила, она ведь узнала улицу, куда ее привезли. Однако всерьез рассчитывать на вещие сны – верх глупости, поэтому Рей поднимается на ноги и снова начинает простукивать стены. Пока у нее есть силы. Пока ее еще может кто-нибудь услышать…
***
Когда они доезжают до вокзала, Бен понимает, что вести дальше он не в состоянии - руки ощутимо трясутся. Исподлобья наблюдающий за ним Хакс наконец тихо говорит «Давай-ка лучше я поведу», и они меняются местами. Финн все это время с кем-то переписывается в телефоне, мрачнея на глазах. В итоге, отложив телефон, он со вздохом заявляет:
- Слушайте, этот чувак – Митака - похоже, реальный псих.
- Наркоман, - цедит сквозь зубы Бен.
- Он и без наркоты был с придурью, говорят. Как его на работу вообще взяли, ума не приложу. Тут нормальному человеку не устроиться…
- Ты что-то узнал? – Бен не узнает собственный голос.
- Ну, адрес, вроде, правильный. Там он и тусовался последнее время. Это вообще раньше контора «Черного треугольника» была – анархистов, то есть. Он с ними в каких-то акциях участвовал, ну, они его и приютили. Правда, потом он и анархистов достал… Короче, смотрите – дом этот конкретно под снос назначен, свет там уже давно отключили, вроде только водоснабжение еще работает. По идее, там сейчас никого быть не должно. Заходим и обыскиваем…
- Четыре этажа? Или сколько там? – скептически спрашивает Хакс.
Финн пожимает плечами. Хакс останавливает машину:
- Кажется, приехали.
- Я пойду один. – Бен вытаскивает из-под сиденья коробку, которую забрал из дома. – Может быть, он согласится на выкуп.
Хакс внимательно смотрит на Фарера и качает головой:
- Нет, так дело не пойдет. Тебе понадобится подстраховка. И ты это знаешь.
- Посмотрим.
Комментарий к 11. Кульминация
Улица Железнодорожная…https://vk.com/isheina72?z=photo482780951_456242304%2Fwall482780951_90
========== 12. Перипетия-2 ==========
На первом этаже было пусто. То есть вообще пусто, практически весь этаж занимало огромное фойе, которое то ли было спроектировано в доме изначально, то ли получилось в результате реконструкции. Справа - лестница вверх, слева - лестница вниз, надо полагать, в подвал. Поскольку она была безнадежно и, видимо, давно завалена каким-то хламом, Бен повернул направо. Скрипучие ступени явно никто не ремонтировал, широкая, когда-то красивая лестница тонула в полумраке. Хакс, идущий следом, наступил в какую-то подозрительную лужу, брезгливо передернулся и зашипел, как рассерженный кот:
- Куда ты меня притащил?
Бен огрызнулся:
- Никто тебя не тащил, Армитаж, ты сам вызвался.
- Разумеется, вызвался. Тебя невозможно оставить один на один с проблемами, Бенедикт, ты начинаешь их решать по принципу «нет приема круче лома»…
- Нормальный принцип, я считаю. Работает, по крайней мере. А теперь - тихо; я, кажется, знаю, куда нам надо идти…
- Откуда ты можешь это знать? У тебя появились сверхъестественные способности?
- Тут и без способностей все ясно: этому придурку нужно наблюдать за улицей, он же наверняка понимает, что вычислить его местонахождение не составляет особого труда, значит, должен ждать гостей. На первом этаже все окна, считай, закрыты; на четвертом – высоковато, не успеешь спуститься, если что. Стало быть, либо второй, либо третий этаж.
С этими словами Фарер начал подниматься по лестнице. Хакс, после секундного раздумья, последовал за ним. Финна они оставили снаружи, в машине («переждать на шухере», как выразился сам Финн).
Миновав пару лестничных пролетов, незваные гости оказались в фойе второго этажа. Оно было намного меньше и несколько чище, чем на первом, тут даже имелась какая-то мебель. Однако же и здесь никого не было. В здании стояла гнетущая тишина, особенно странная по контрасту с шумной улицей. Было настолько тихо, что отчетливо слышалось, как где-то в глубине здания мерно капает вода. Очевидно, здесь в свое время располагались какие-то учреждения; во всяком случае, планировка была совершенно нехарактерна для жилого дома.
Бен половчее перехватил коробку и пошел по периметру помещения, оглядывая отходящие от него коридоры. Там было темно и тихо, никаких признаков того, что здесь кто-то обитает. Тем не менее Бен был совершенно уверен, что похититель где-то рядом, наблюдает из укрытия, ждет.
- Бенедикт, если мы хотим добиться хоть какой-то эффективности, нам придется разделиться. Давай, проверь все тут, а я на третьем. Встречаемся здесь же, - с этими словами Хакс вернулся обратно к лестнице и вскоре пропал из вида. Бен двинулся в сторону ближайшего коридора, абсолютно не представляя, что он будет делать, если так никого и не обнаружит. Что он будет делать, если обнаружит Митаку, Бен, напротив, представлял в подробностях, которые пугали его самого…
Электричества, как и следовало ожидать, в здании не было, свет из окон рассеивался буквально через пару шагов, в коридорах царил полумрак. Бену в его состоянии уже начинало казаться, что тьма из ближайшего коридора выливается какими-то туманными лентами, стелится по полу, свивается в кольца…
Он тряхнул головой, наваждение пропало. «Раскисать некогда, уйми свое поганое воображение!» - пригрозил сам себе Фарер. Он быстро проверил коридор – закрытых помещений в нем не было, все комнаты пустовали. Мало того – не было и следов того, что тут вообще кто-то побывал. Бена начинали обуревать сомнения: а вдруг они ошиблись? Вдруг искать следовало вовсе не здесь? Паника, которую он старательно усмирял все это время, снова начинала завладевать сознанием. Помимо всего прочего, Бен испытывал совершенно иррациональное, но вполне отчетливое ощущение, как будто где-то включен невидимый таймер, и отсчет времени уже пошел…
… Армитаж Хакс до сих пор полагал себя человеком спокойным, даже слегка флегматичным, спонтанных действий не одобрял и всегда действовал строго по плану. Внезапная спасательная операция к числу хорошо спланированных поступков никак не относилась, поэтому он решил придерживаться плана хотя бы в деталях. А план был такой: следовало обнаружить злоумышленника самому, до того, как это сделает безумный Бенедикт (после допроса Кайдел Хакс начал всерьез опасаться за душевное равновесие драматурга). Режиссеру не хотелось выяснять, на что способен Фарер в его нынешнем состоянии, поэтому он рассчитывал найти Митаку первым. Методично обыскав несколько помещений на третьем этаже и удостоверившись, что следов недавнего присутствия нигде нет, Хакс присел на подоконник и закурил. Может быть, девушку прячут вовсе не здесь? Кайдел, теоретически, могла и соврать, только зачем бы ей это? В конце концов, она выглядела достаточно напуганной для того, чтобы говорить правду.