— Отец! Жду тебя в лодке.
Харвуд посмотрел на нее и издал смешок, похожий на скрежет несмазанных шестерен.
— Как бы они были рады этому там, внизу. Ведь добрая половина убитых погибла от моей руки! Нет, моя дорогая, я остаюсь, и ты тоже.
Слова отца ошеломили ее. Не говоря ни слова, она повернулась и пошла к борту.
— Эй, вы там, остановить ее, — нетерпеливо скомандовал Харвуд. Дэвис кивнул, и двое ухмылявшихся пиратов заступили ей дорогу.
Харвуд еще раз хохотнул, но смех тут же перешел в надсадный кашель. Через силу он выдавил:
— Поднимайте паруса.
— Верно, — отозвался Дэвис. — Эй вы, тупицы! Кидайте трупы за борт, да смотрите шлюпку не заденьте.
Он задрал голову наверх:
— Как дела, Рич?
— Мы не можем маневрировать без половины парусов, но при попутном ветре дойдем, если ты отправишь всех ребят тянуть шкоты.
— Отлично. Эллиот, возьми двоих. Отведешь шлюп домой.
— Есть, Фил.
Бет Харвуд перевела взгляд с отца на Лео Френда, который тут же заулыбался и шагнул к ней, — Шанданьяк впервые заметил, что щегольской наряд Френда включал в себя и модные туфли с высокими красными каблуками и лентами, завязанными бантом «ветряная мельница», — предлагая руку, похожую на расшитый и слишком туго набитый валик. Однако Бет молча отвернулась, прошла и встала рядом с Шанданьяком. Ее губы были плотно сжаты, но Шанданьяк заметил набежавшие на глаза слезы, которые Бет промокнула манжетой.
— Проводить вас вниз? — предложил он тихо.
Она покачала головой:
— Я там просто не выдержу.
Дэвис глянул в их сторону.
— У вас пока нет обязанностей, — обратился он к Шанданьяку. — Уведите ее куда-нибудь на нос, чтобы не путалась под ногами. Можете к тому же принести ей рома.
— Я не думаю... — начал было Шанданьяк, но Элизабет перебила его:
— О, ради бога, конечно.
Дэвис усмехнулся и поторопил их размашистым жестом.
Через несколько минут они уже стояли на полубаке у правого борта, где паруса грот-мачты защищали их от ветра. По пути Шанданьяк успел заглянуть на камбуз и, наполнив глиняные кружки ромом, протянул одну Бет.
Канаты, скрипя, ползли через блоки, заскрипел такелаж, паруса развернулись под ветром, и корабль, описав широкую дугу, пошел на северо-восток. Шанданьяк потерянно созерцал, как переполненная шлюпка постепенно отдаляется от корабля, пока совсем не скрылась из виду за кормой. По левому борту за «Кармайклом» не отставая следовал пиратский шлюп. Со своего места, где он, облокотившись о перила, прихлебывал тепловатый ром, Шанданьяк видел только мачту и паруса маленького суденышка. По мере того как корабль набирал скорость, шлюп уходил все дальше, и теперь Шанданьяк видел весь длинный, с низкой посадкой корпус. Он слегка покачал головой, словно все еще не веря в случившееся.
— Что ж, могло быть и хуже, — сказал он вполголоса Бет, пытаясь убедить в этом не только ее, но и себя. — Мне, по-видимому, простили нападение на их предводителя, а вы защищены от этих существ... положением вашего отца.
По палубе, ниже того места, где они стояли, сновал, насвистывая себе под нос, один из пиратов, присыпая песком лужицы и пятна крови. Шанданьяк поспешно отвернулся и продолжил:
— И когда мы наконец выберемся из этой передряги, то все матросы, уплывшие на шлюпке, засвидетельствуют, что мы с вами остались здесь не по своей воле.
Шанданьяк ощутил гордость тем, что голос его прозвучал спокойно и ровно. Он торопливо отхлебнул рому, пытаясь унять нервную дрожь в руках и ногах, которая появилась теперь, когда кризис миновал.
— Боже мой, — ошеломленно пробормотала Бет, — мне остается только надеяться, что он погибнет здесь. Он никогда теперь не сможет вернуться домой. Его даже не отправят в сумасшедший дом — его повесят!
Шанданьяк кивнул, думая о том, что даже и такая казнь слишком мягка после всего, что натворил ее отец.
— Я должна была заметить признаки надвигающегося безумия, — продолжала Бет. — Я же видела, что он стал... эксцентричен, в последнее время он занимался такими странными изысканиями... Но у меня даже в мыслях не было, что он когда-нибудь сделается опасен, как бешеная собака, и начнет убивать людей.
Шанданьяку припомнился матрос, застреленный подле пушки, и тот, другой, кого Харвуд убил выстрелом в лицо.
— Это не было припадком... безумия, мисс Харвуд, — отрывисто сказал он. — Все было проделано равнодушно и методично — так кок давит муравьев на кухонном столе, одного за другим, а потом моет руки и принимается за стряпню. А этот ваш доктор-толстяк занимался тем же на другом конце корабля.