Караван уже было отправился в обратный путь, как вдруг, Доррейн разглядел что-то в углу возле каменных перил. В два шага подлетев к краю обрыва, мужчина, ко всеобщему удивлению обнаружил маленького ребенка, девочку, кутавшуюся в тоненький плащ. Она была без сознания, но безусловно жива, выдавал нездоровый румянец на щеках. В такую то погоду, она вымокла насквозь, хоть бери да отжимай еще и на открытой всем ветрам площадке. Прсотыла. Прислушившись, мужчина уловил тяжелое, тихое дыхание с хрипотцой. Однако ж не замерзла, а напротив, пылала как печка. Мужчине показалось, что у нее жар. Бережно сгрудив маленькую странницу на повозку, староста дал добро на возвращение в родной стаг. Топтаться на краю разлома в попытках высмотреть что-то во мгле, не было ничего притязательного. Даже дураку было понятно, что починить мост своими силами не удасться. Уже к вечеру по селу вовсю ходили самые невероятные сплетни. Одной из таких была незамыславатая байка о владычице молоний, решившей спустится с небес на землю. Правда стала бы владычица без сознания отлеживаться третий к ряду день.?
И вот, теперь, даже толком ничего не узнав о девчонке жена загорелась идеей оставить ее себе. Девчонка вне сомнений явилась издалека, на жителей всех окрестных стагов она не походила, что уж тут говорить, Внешность у нее была весьма диковинной. и одета была девченка не в простые тряпки. К слову, таких качественных вещей даже в ближайшем городе, наверняка, было не найти. А значит, гостья их явно была знатной особой. Наверняка ее будут искать. Но напрямую возразить Гирренде сейчас, мужчина попросту не нашел в себе сил. Мужчина еще не подозревал, сколько ход его мыслей сошелся с размышлениями собственной жены. Противоречивые чувства терзали Доррейна в этот момент: ему не хотелось расстраивать женщину, но так же он не желал иметь проблем с пришлыми господами, если те явятся забирать свою дочь у "дикарей". Осторожно, тщательно подбирая слова, положив руки на плечи травнице, Доррейн произнес.
-Не торопись, родная. Мы же совсем не знаем с чем она к нам пожаловала. Может сама сбежит от нас через пару дней.
-Но она была так напугана - Заметила Гирренд накрыв своими ладонями громадные ручищи мужа, - А еще растеряна... Потом ты пришел и испугал ее - Женщина в-шутку нахмурилась - Ты зачем ребенка обидел?
"Не хочет слушать. Или делает вид" Досадливо подумал мужчина, но решил подыгатьб.
-Я? - Доррейн, отступив на шаг, поднял руки вверх, - Что вы, госпожа хорошая, я бы в жизни не подумал ребенку вред причинять!
Еще немного подурачившись, они вспомнили про остывающее в котелке жаркое и, разговор временно сам собой сошел на нет. Загремела посуда, снова затеплился очаг. Они и не подозревали, что маленькая гостья уже пришла в себя и жадно улавливала все подробности их "тайного" разговора.
Год спустя.
-Лорреви! - Строгий голос Доррейна заставил девчонку припустить прочь от калитки с удвоенной силой, только пятки сапог сверкали. - А ну вернись сюда, паршивка мелкая! - Но грозные оклики не возымели нужного эффекта. Черная макушка быстро удалялась прочь, затесавшись в толпе на рыночной площади. Еще пару мгновений помелькав на виду, всплывая тут и там в людском море, она совсем исчезла. Продолжая браниться себе под нос, Доррейн натянул сапоги. Речи о том, чтобы изловить "дочурку" даже и не шло, не подойдет теперь. Придется ждать покуда Гирренд вернется. Уж к ней душа у девчушки лежала, а сама травница частенько баловала Реви. Подумать только, год уже пролетел, с тех пор как восточный мост обрушился, а в доме старосты появилась нежданная гостья. Как же быстро летело время...
Родители этой мелкой пакостницы так и не объявились, не доходили и вести о пропаже ребенка. Гирренд а по первой, сильно тревожилась. Было из-за чего, ведь она быстро нашла общий язык с девочкой, приставила к домашнему хозяйству, обучала ремеслу травницы, на ночь сказки читала. Девочка, сколь позволяла ее вырожденная отчужденность, старалась откликаться на заботу названной матери, отчего Ренда, признаться, расцветала. Посему, Доррейну, как не крути, пришлось признать, что его жена была счастлива, сумев наконец обрести ребенка.
Пускай подобное поведение было несколько эгоистичным, следовало отметить, что Гирренда, безусловно и жалела о утрате маленькой Реви. Девочка не подавала виду, но староста буквально ощущал ее скрытую скорбь. Лорреви - это имя вновь дала ей названная мать, поскольку даже такой существенной детали малышка вспомнить не могла, даже возраст назвать затруднялась. Пережить ей пришлось немало, такая трагедия, в одночасье лишиться всей семьи... Во всяком случае, Доррейн полагал, что именно горе не давало малышке вспоминать о светлом прошлом. Так же, со временем, начали считать и прочие селяне. К ним Лорреви относилась с большой опаской и некоторой враждебностью. Разговаривала она особенно мало и только в "домашнем" кругу. Иногда староста видел в глубине ее глаз затаившийся страх. Она боялась, боялась что ее могли искать, но не признавала. Когда Дор начинал расспрашивать ее на какую то щекотливую тему, связанную с прошлым, девочка, обычно, вставала и уходила прочь.