Хм. Я счастливо улыбнулась.
— О чем речь! Это бы было прекрасно.
Уилмос набрал что-то на стекле ближайшего прилавка. Оно потемнело, а в углу появился маленький кружок со светящимися символами.
— Простите, отправить можно лишь текстовое сообщение. Они слишком далеко для видеосвязи. — Он снова набрал что-то на кружке, поворачивая его кончиками пальцев. В низу прямоугольника загорелась английская клавиатура. Мне предстояло отправить межзвездное сообщение.
— Прошу, — сказал он.
Мне нужно было написать что-то, о чем знал только Шон. Так я хотя бы могла выяснить, жив он или мертв. Я набрала «Это Дина. Яблони оправились».
Уилмос коснулся светящегося символа. Сообщения ярко засветилось и исчезло. Секунды тянулись за секундами. Я терпеливо улыбалась.
Высветилось ответное сообщение. «Говорил же тебе, что я не ядовитый».
Шон был жив. Больше никто не знал, что я едва не прибила его метлой за то, что он метил территорию у меня в саду.
— Что-нибудь еще? — спросил Уилмос. Он пытался казаться беспечным, но не сводил с меня пристального взгляда.
— Нет, это все. Премного благодарна.
— В любое время. Я уверен, он посетит нас, когда получит отпуск на берег.
— Мы будем рады ему в любое время, и вам тоже. Идем, Чудовище.
Чудовище рыкнуло на прощание Горвару, и мы вышли из магазина, присоединились к толпе и продолжили идти вниз по улице.
Это не имело никакого смысла. Уилмос создавал и продавал оружие. Некоторые механизмы в его магазине выглядели слишком новыми, чтобы быть антикварными. Он, должно быть, имел много связей у солдат в мире наема… Когда Уилмос признал Шона, он совсем расклеился. Шон был естественным биологическим ребенком двух альфа — оборотней, которые не должны были пережить гибель планеты. Но Шон был сильнее, быстрее и более смертоносным, чем девяносто девять процентов беженцев — оборотней, разбросанных по всей галактике. Уилмос относился к Шону, так, как если бы тот был чудом.
— Вы не удержите чудо на корабле, в качестве охраны. Есть много способов, чтобы увидеть величие Вселенной.
Это все равно, что обнаружить последнего тасманийского волка и продать его какому-то богачу забавы ради. Что-то тут не сходилось.
Уилмос не хотел, чтобы я знала, чем занят Шон. Я не знала почему, и очень хотела это выяснить.
Мне потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до места пребывания Острошипа. Владелец магазинов указал мне на дверь, но там было еще три этажа, и я должна была пройти наверх, чтобы попасть на террасу. Острошипы были уединенной расой, гордыми, склонными к драме и к насилию, когда загнаны в угол. Пара из них остались в гостинице моих родителей и пока все шли своей дорогой, они были совершенно сердечны, но если появлялась любая малая проблема, они ставили восклицательные знаки в конце всех своих предложений.
Моя мама не любила иметь с ними дела. Она была очень практичной. Любую проблему могла разложить по полочкам и выяснить, как лучше ее решить. Из того, что я помнила, Острошипы отнюдь не всегда хотели решения своих проблем. Они хотели возможности потрусить когтистыми кулаками в небо, взывая к богам и вести себя так, как будто настал конец света.
Мой отец был великолепен в обращении с ними. До того, как он стал владельцем гостиницы, он был очень хорошим считывателем, отлично умел читать следы и метки, и он умело обращался с нашими самыми трудными гостями. Вскоре они ели из его рук. Я попыталась вспомнить, что он говорил мне об этом. Что это было? Что-то об игре…
Я пересекла террасу к каменному мосту. Мост не имел никаких рельс и был едва двух футов в ширину. С другой стороне мост вливался в узкий балкон с темной деревянной дверью. Глубокие следы, как будто что-то с нечеловеческой силой и острыми, как бритва когтями, атаковали дверь… Я прищурилась. Царапины вписывали фразу, которая повторялась на нескольких языках. НЕ ВХОДИТЬ. Замечательно.
Я наклонилась, и посмотрел под мост на улицу. По меньшей мере, пятьдесят футов до улицы. Если Острошип выпрыгнет из двери и столкнет меня с моста, я умру точно. Я бы стала Диной — блин. Чудовище заскулила.
Я подхватила ее на руки и стала не спеша переходить мост. Я ничего не имела против высоты, но не отказалась бы сейчас от поручня.
Шаг, еще шаг. Я ступила на балкон и постучала. Не успела я постучать второй раз, как дверь распахнулась, и в проеме возник темный силуэт. На меня уставились два горящих белых глаза и рот, полный острых зубов.
Пасть раскрылась и низкий голос проревел: