— Подкрепление надобно, где Алешка?
— На печке, после рыбалки штаны сушит.
— Уже высушил, — ответил я.
— Собирайся, Алексей, пойдем со мной на важное задание, — сказал дед, повернувшись ко мне. — Возьми с собой лопату, хлеба, баклажку. Нас посылают к морю, в дозор.
Что же скажет по этому поводу мать? Посмотрел на нее, подождал. Она промолчала, значит, согласилась. Заметив мою медлительность, Галич приказал:
— Не мешкайся, сказано — срочно, значит, волчком крутись!
В комендатуре нам выдали одну винтовку на двоих и включили в группу дозорных Замостянского поселка, что между Кубанью и берегом Азовского моря. После инструктажа нас предупредили, что через каждые три дня нам будут приносить продовольствие, затем придет смена.
В сумерках мы подошли к тому месту, откуда было велено просматривать отведенный нам сектор наблюдения. Соседи справа и слева расположились примерно в километре от нас. Всю ночь мы рыли себе окоп в мягком песчанике-черепашнике. Справа темнела камышовая заросль. Слышно было, как плюхались утки. До самой зари атаковали комары, только с восходом солнца стало полегче — ветер разогнал. Попеременке вздремнули на дне окопа устланном камышом.
Сидим, наблюдаем за морем, ждем десант беляков. Ждем сутки, вторые, третьи... Продовольственный запас кончился. Дед пошел к колодцу за пресной водой.
— Дедушка, зачем себя обнаруживаешь днем... Это же не положено.
— Не положено, не положено! А положено нас держать в неведении, да еще без продовольствия?
На пятый день вечером, когда терпенье лопнуло, Галич сказал мне:
— Ты, Алексей, сиди здесь, наблюдай в бинокль, держи винтовку на изготове. Чуть что — давай тревогу выстрелами, тебя соседи поддержат. А я схожу в Замосты к Гришке Пилипенко: он в курсе дела и поддержит продуктами.
Начались тягостные часы ожидания Галича. Комары, вылетавшие из камышей, насели на окоп... Наконец на фоне моря показалась фигура человека.
— Стой! — крикнул я. — Кто идет? Пропуск?
Ответа не последовало.
— Стой! — повторил я и сделал предупредительный выстрел.
— Что стреляешь в своих, — отозвался дед Галич. — Забыл я этот пропуск... Так убить мог.
— Мог, — согласился я, скрывая дрожь в голосе. — Я стрелял по инструкции...
— Десанта не будет, — успокоил меня дед. — Подкрепись молоком, потом растолкую все сразу. Без сытости не поймешь...
От деда попахивало сивухой.
— Так мы могли просидеть тут до Нового года. Забыли про наш секрет, канальи. Всех вернули, а нас с тобой забыли. Разбили десант и забыли.
— Как же теперь быть? — спросил я. — Без команды вроде нельзя оставлять дозор.
— Оно так, — ответил дед. — Ночь переспим, а утром разберемся.
Ночь стояла теплая. Вблизи шумели камыши, плескались волны морского прибоя. Они убаюкали деда. Глядя на него, я тоже понемногу дремал, зажав меж колен винтовку.
Утром мы отправились домой.
Гена Межевелов просится в разведку. «Мать согласна». И сколько таких писем и заявлений поступает в райкомы комсомола, в военкоматы!.. Сотни, тысячи! Как важно, чтобы порывы юных патриотов не заглушила наша «занятость важными делами». Отмахиваться нельзя, недопустимо. Гене 14 лет. Его, конечно, не возьмут в армию. Но пусть он ходит в «разведку» ночами по зарослям и оврагам. Только ни в коем случае нельзя забывать о нем: где он и куда пошел?
Мой помощник раздал членам бюро обкома сводку авиаразведки. «В большой излучине Дона непроглядная мгла от пыли и дыма. Горят хлеба, села, деревни. С запада от Ворошиловграда по всем малым и большим дорогам к Дону тянутся колонны автомашин, тягачей, танков — сплошным потоком. Длина отдельных войсковых колонн достигает 10 — 12 километров. Горят станицы Морозовская, Суровикино».
В пределы Донских степей, на хлебные поля области, в Ковыльные просторы перед Волгой вторглась огромная армия немецко-фашистских захватчиков. Какие пустыри останутся после них на месте сел и городов, сколько лишений и бед выпадет на долю людей и какими усилиями придется после восстанавливать там нормальную жизнь?
Смотрю на секретаря обкома комсомола. Понимает ли он смысл наших предложений об усилении влияния комсомола на городскую и сельскую молодежь, на пионеров и школьников в нынешней обстановке? Да, понимает. На стол выкладывается схема карты районов с обозначением школ и пунктов сосредоточения пионеров и школьников, куда направляются активисты. В решениях и инструкциях по этому вопросу предусмотрены различные сложности, с которыми придется столкнуться комсомольским вожакам на всех этапах боевых действий в области. Это будут бойцы и борцы с разрухой, с голодом... Оккупанты будут изгнаны, в этом я твердо уверен, но после их изгнания останутся пустыри, бесхлебица, развалины и пепел...