И сам поэт, и его поэтические образы – энергия бунта, протеста, титанической тоски и порыва. Он искал могучего проявления воли, приобщения к широким интересам времени. В его природе было что – то особенное, ему одному свойственное, что – то гордое и таинственное, сильное и подлинное без которых жизнь скучна и однообразна.
И. С. Тургенев так описал свое впечатление от встречи с Лермонтовым:
«В наружности Л. было что – то зловещее и трагическое; какой – то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно – темных глаз».
Печорин скажет о себе, а значит – о Лермонтове: «…Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я так же очень достоин сожаления…»
Он был поэтом, говорившим резко и определенно, и в котором выразился исторический момент русского общества: протест против гнусных его порождений и «сочувствие ко всему человеческому». И потому не случайно современники назвали Лермонтова «поэтом русским, народным».
Он писал стихи буквально кровью:
Его стихи шли буквального из глубины мятежного и прометеевского духа. Это был стон, даже вопль человека, который считал злом отсутствие стыда и совести, то есть внутренней жизни, « чувствительной души»: «Мой идеал – совесть и… могила Оссиана» – так Лермонтов произнес однажды.
Глубокая и острая как наконечник копья мысль, роскошные поэтические образы, испепеляющая полнота жизни, увлекательное, неотразимое по силе воздействия лирическое обаяние, бьющая огненным фонтаном действительность – классический поэт по эстетическим и нравственным чувствам.
Образы поэты – Демон, Печорин, Арбенин – это трагическая, сумрачная и недобрая сила. И в то же время потрясающая энергия в этих исполинских образах – энергия бунта, протеста, титанической тоски и порыва. Поэт вложил в эти страстные полутемные фигуры такую силу скорби, неприятия лжи и лицемерия, что просто пленил нас своими жестокими героями, заставил склониться перед их болью, злой болью, перед их холодным, бунтующим отчаянием.
Герцен о Лермонтове
Причислял Лермонтова к числу «эгоцентрических натур», считал, что в «Герое нашего времени» Лермонтов изобразил «патологию собственной души» и что «печоринское», оно же и «лермонтовское», в психологии людей 1830—1840-х годов встречалось нередко».
На наметившуюся тенденцию к порицанию Печорина Герцен откликнулся статьями «Very dangerous!» и «Лишние люди и желчевики», в которых предлагал исторически оценивать роль «лишних людей». Считал, что это был прогрессивный и необходимый для последующих поколений этап истории.
Считал Лермонтова центральной фигурой в поэзии послепушкинского периода; говоря о второй половине 1830-х годов в статье «Герой нашего времени», назвал Лермонтова в числе «сильных художественных талантов, неожиданно являющихся среди окружающей их пустоты». В статье «Стихотворения М. Лермонтова» высказал идею «субъективности» лермонтовской поэзии, то есть наличия в ней «внутреннего элемента духа», позволяющего поэту выразить не только свои чувства и переживания, но и все, чем живет человечество.
Детство
Герб рода Лермонтовых с девизом: «SORS MEA JESUS» (Судьба моя Иисус)
Михаил Лермонтов родился в Москве 3 (15) октября 1814 – го, в дворянской семье, и вырос в селе Тарханы (ныне Лермонтово), в Пензенской области. Своими корнями род Лермонтовых упирается в полумифического шотландского барда 13-го века, Томаса Лермонта, по преданию, со слов Вальтера Скотта, обладавшего даром провидца.
Отец прозаика, Юрий Петрович Лермонтов, женился на 16 -летней Марии Михайловне Арсеньевой, богатой молодой наследнице известного аристократического рода Столыпиных.
Ранняя смерть материи и конфликт, рассоривший его отца и бабушку Е. А. Арсеньеву, вследствие чего отец подчинился требованию состоятельной Арсеньевой и разрешил ей увезти сына Михаила к ней на родину. Воспитывался у бабушки Елизаветы Арсеньевой в ее родовитом имении Тарханы.