Но хищный блеск секирного лезвия все еще витал над головами, пока не прилепился, наконец, к лезвию ножа, который Боб не успел еще вернуть в его место за голенищем.
42
У Бориса, которого звали Боб, был сапог на ноге, в сапоге был гвоздь, а за голенищем сапога – нож.
Нестор опасался насчет этого ножа, потому что ружье, как известно, один раз само стреляет, особенно если висит на стене, ну и нож, как тоже оружие, не должен остаться без дела.
А этот нож с прямым узким лезвием (а иногда – изогнутым в виде саблезубого когтя) и желобком для стока крови явно был способен на что-то большее, чем протыкание булочек с маком.
Конечно, об этих мелочах не стоило беспокоиться, но с тех пор как хищный блеск черной секиры приземлился на его – ножа – лезвии, опасения Нестора обрели реальную силу.
Поэтому Нестор чувствовал себя неуютно, когда Борис, которого звали Боб, со своим ножом оказывался у него за спиной, а это случалось. Нельзя сказать, что Нестор не доверял Борису, но нож и сам по себе мог быть способен на действие.
Нестор думал о ноже, и вокруг ножа, и около, а Борис, которого звали Боб, шел прямо впритык за его спиной. Нестору начинало казаться, что нож, о котором он думал, уже вышел из своего места за голенищем, как месяц из тумана, и, намечая место удара, колет его то в шею, то в спину между лопатками.
– А как поживает твой нож саблезубого вида? – спросил, наконец, Нестор, обернувшись.
– Вообще-то он у меня как штык прямой молодец, – сказал Боб.
– У меня был знакомый топорик, – сказал Нестор, – и он был заточен исключительно под старушек. Как увидит старушку, так хлебом не корми. Силой приходилось удерживать.
– Бывает, – равнодушно произнес Боб.
– А твоего молодца не приходится ли в какие-то моменты жизни удерживать силой? – поинтересовался Нестор.
– Не знаю, – сказал Боб, – мы как бы еще мало знакомы. Но всякий клинок должен получать иногда свой стакан крови.
– Стакан, это не слишком ли много?
– Пусть будет полстакана, если от сердца.
– А с какого сердца он это получит, если нас рядом с ним только двое? – осторожно поинтересовался Нестор.
– Можно спросить у него самого, – Боб положил нож на пол и раскрутил, как играют в бутылочку.
– И что же, мне зарезаться этим ножом, если он на меня покажет? – Нестор смотрел, как крутится нож на полу.
– Пока еще не показал, – спокойно возразил Боб.
Нож крутился долго и остановился острием против двери.
– То, что ему нужно – это там, – сказал Боб.
– Там такой же в точности туннель, как и здесь, мы проходили это тысячу раз, – сказал Нестор.
– Дверь, может быть, та же самая, – поправил его Боб, – но за дверью может быть что-то другое.
Они открыли дверь, за дверью было темно.
43
– Как это получается, – спрашивал Нестор, – что невысказанное желание этого молодца исполняется немедленно и сразу? И когда Иванушка, козлик, захотел сделать путь через эскалаторы удобным, то тут же получил, что хотел. А я сорок раз попадаю в один и тот же туннель и не могу продвинуться дальше. Хотя по всей сути я должен являться богом в этом маленьком мире, ведь так? И мои желания должны быть на первом месте.
– Но согласись, что желания этих двоих являются тоже и твоими желаниями, по крайней мере направлены в ту же сторону, – сказал человек в шляпе.
– Чтобы я желал оказаться в этой темной дыре, из которой нет выхода?
– Ты ведь хотел, наверное, сдвинуться с мертвой точки, вот и сдвинулся. А что света нет, так мы и без него видим то, что хотим видеть. Зато здесь есть крысы. – Человек выбросил руку с ножом вперед, где мелькнула неясная тень, темная в темном. Раздался писк. Боб – это был он – стряхнул тушку с клинка и вернул молодца на место.
– А выход отсюда там же, где вход, – сказал он. Теперь это был человек в шляпе. В темноте тот, кто сидел рядом с Нестором, мог казаться и тем и этим.
– Я есть хочу, – сказал Нестор. – Тут с нами девушка была – Настя, у нее хорошо получались булочки с маком, а у Ларисы – горячие сосиски в тесте. Но это было давно.
Человек не ответил. Нож блеснул в его руке хищной улыбкой, отражая луч дальнего света, которого не было.
– А до того была девушка, у которой хорошо получался кофе. Хоть по-турецки, хоть как. Я думал, что это я делаю кофе, а теперь вижу, что – она.
– Три, – сказал Боб, делая выпад ножом, очевидно «раз» и «два» были сказаны раньше.