- Тебе плохо? Все же хорошо. Вернулись твои вещи, и наши мужчины тоже вернулись.
- Не все.
- В этом твоей вины нет. Охотники часто не возвращаются с охоты. За это их и любят девушки. Пусти меня под одеяло, мне холодно.
Григорий пустил. Нора прижалась к нему прохладной спиной и потянула на себя его руки. Похоже, ей действительно было холодно. Через некоторое время, она повернулась лицом и легко провела пальцем по груди Невелина.
- Тебе не нравятся наши девушки или ты настолько скучаешь по... своему дому.
- Просто скучаю.
- Я так и думала. Ты просто очень хороший, - она тихо поцеловала его в щеку и прижалась всем телом. - Ты мне очень нравишься.
- Может, не будем об этом?
- Как скажешь, не надо так не надо, - Нора еще сильнее прижалась к Григорию.
Как она оказалась сверху, он не понял. Все произошло слишком спонтанно и быстро. И кончилось тоже слишком быстро. Григорий только почувствовал, как рядом с ним навзничь легла Нора.
- С тобой хорошо, спокойно, - тихо поцеловав, она привалилась к его плечу. - Можно я буду здесь спать?
- Теперь - можно.
Перед ним стояла помолодевшая Олина. В развивающемся воздушном платье, с феерической прической и безмятежной улыбкой.
- Что, все-таки не сдюжил?
- Олина, я не...
- Папка, ну наконец-то ты взялся за ум. Нельзя же все время так убиваться.
Григорий осмотрелся. Это уже был голос его дочери, но ее самой не было видно. Здесь были только он и его Олина, а все остальное покрывала мягкая пена тумана.
- Да я не сержусь. Тебе тоже надо жить, - Олина медленно подошла к нему и протянула руку. Рука прошла сквозь Григория.
- Олина, я тебя не забыл, я тебя найду.
- Не надо.
- Я тебя найду...
- Живи, - ее закружило. Григорий ощутил теплое дуновение. Олина улетала.
Он открыл глаза. Это была Нора. Она едва заметно дула на его разгоряченный лоб.
- Ты разговаривал во сне.
- Мне приснилась моя жена.
- Это хорошо.
Он притянул Нору к себе, та не сопротивлялась. На этот раз все было более благополучно, под конец Нора даже застонала и несильно ударила его кулаком в грудь.
Глава 8
Когда Григорий проснулся, было уже очень светло и достаточно жарко. Одеяло, видимо сброшенное им под утро, теперь валялось рядом с кроватью. Норы нигде не было видно. Зато рядом с тюфяком стояла огромная миска со свеженаструганным салатом и воткнутой в него коричневатого цвета былинкой с огромными шарообразными плодами. Вид у былинки был так себе, но аромат она источала на зависть всем дезодорантам и освежителям воздуха вместе взятым.
Григорий с удовольствием позавтракал предложенной ему стряпней и вышел во двор.
Здесь будто все разом изменилось. Около соседских домиков весело играла малышня, тут и там мелькали девчонки, и даже под сенью одного из деревьев сидело несколько женщин довольно преклонного возраста. Неспешно переговариваясь, они плели из лиан что-то напоминающее большие корзины, одновременно грозно покрикивая на расшалившуюся мелюзгу. Григорий готов был поклясться, что раньше этой идиллии здесь не было. Откуда только все это взялось?
Почему-то очень захотелось, чтобы и у Зура все было хорошо. Григорий неспешно, раскланиваясь на каждом шагу со встречными, пошел к дому раненого охотника. В дверях грудью кормила малыша Зетта, при виде Невелина она радостно встрепенулась, и, не без доли сожаления показав на грудничка, сказала:
- Я бы тоже, но я еще не готова для нового ребенка.
- Этого вырасти, - улыбнулся в ответ Григорий. - Мальчик?
- Охотником будет, как папа.
- А Зур как?
- Он спит, но я его сейчас разбужу.
- Не надо, - попросил Григорий, но поздно. Зетта, оживленно вереща, уже побежала в дом будить мужа.
Зур встретил гостя сидя на кровати.
- О, какие перемены! - прямо с порога обрадовался Григорий. - Вчера и лежать то не мог как следует.
- Какие уж тут перемены, рука вон так и не отросла. На что я теперь годен?
- Детей будешь делать, охотников.
- Таких же неудачников, как я сам.
- Таких же смелых и выносливых, правда, Зетта? - Григорий краем глаза заметил, как гордо зарделась девушка над похвалой своего мужа.
- Правда, - решительно заявила она. - А детей он делает очень умело.
Трое взрослых, находящихся в комнате, засмеялись. Ребенок на руках у Зетты, лишенный своей соски, заплакал, но найдя грудь мамы, тут же успокоился и смачно причмокивая, продолжил прерванную глупыми взрослыми трапезу.
Григорий отправился дальше. Странно, но сегодня никто не набивался к нему в экскурсоводы и ни одна из встреченных девушек не пялила на него свой откровенный взгляд, не говоря уж о том, чтобы попытаться залезть ему под одежду. Привыкший за неделю пребывания совсем к другому обращению, Невелин даже как-то заскучал.
Согнувшись в три погибели, Григорий залез в шалаш старца Фурия. Он не попытался позвать его голосом или вообще спросить разрешения, здесь подобное не было принято. Любой дом был открыт для любого, правда, и личная жизнь тоже никак не охранялась. Каждый был на виду, скрыться было невозможно. Деревня, она и есть деревня. Хорошо это или плохо - судить можно было бы, прожив по таким законам несколько лет.
В комнате вместе с Фурией находился Ценна.
- На ловца и зверь бежит, - обрадовался Григорий. - Придумал мне занятие? Вчера обещал.
- Нет проблем. Ты купаться любишь?
- В каком смысле?
- Плавать умеешь?
- Умею.
- Тогда вот тебе, - Ценна протянул Григорию нож. - Пойдешь к скале, там есть такие коричневатые камни, сделаешь себе хороший наконечник. Потом вырежешь себе древко из крепкого ствола акации, что растет рядом с женской половиной и привяжешь к нему наконечник, чтобы получилось копье. Сможешь?
- Попробую... - обалдело посмотрев на нож, ответил Григорий.
- Тогда иди, - Ценна ухмыльнулся. - Надеюсь, за день ты управишься.
- Попробую, - еще раз не очень уверенно сказал Григорий. - Вообще-то я у себя на планете был программистом. Ну, таким специалистом по компьютерам, если это слово тебе что-то говорит...
- Может быть, что-то и говорит, - от Невелина не скрылось, как многозначно переглянулись между собой Ценна и Фурий.
"Что-то здесь не так, - подумал Григорий, бодро вышагивая к скале. - Люди из каменного века и такая завидная образованность. Они явно знают больше или, по крайней мере, слышали слово компьютер".
Найти коричневатый камень в скале не составило особого труда. Их были буквально россыпи рядом с родником, но достать его из твердой породы... Григорий с любопытством осмотрел нож.
Широкое, пальца на три, тонкое лезвие длиной сантиметров двадцать - двадцать пять отливало матовым серебряным блеском. Вдоль клинка шла витиеватая надпись по латыни: "Perpetuum", а рядом с похожей на деревянную рукояткой стояли цифры: "3055". Это могло означать или порядковый номер, или дату изготовления оружия. Учитывая, что на Земле сейчас был только 2984 год, значит - номер.
Григорий осторожно, стараясь не сломать нож, вставил лезвие в небольшой зазор под выбранным камнем и слегка нажал на рукоятку. Ничего не произошло. Камень не сдвинулся с места, но удалось оценить прочность лезвия - оно не гнулось, будто было сделано из абсолютно твердого вещества. Тогда Невелин усилил нажим. К сожалению, с тем же успехом.