И словно подтверждая правильность решения Петра Андреевича, послышался частый тревожный звон. Стремительно разносился он над пустынной палубой, по переходам и каютам, даже в машинном отделении. Аврал!
Петр Андреевич понимал, почему матросы не хотят спускаться в трюм. Наглухо закупоренный, темный, он действительно походил на ловушку. Страх в нем легко мог перейти в панику. Алеша и рыжий матрос подали хороший пример: первыми спустились лазовым люком вниз. Но этого мало. Надо прежде всего внушить матросам уверенность в безопасности парохода, а следовательно, и трюмных работ.
— Спроси у старшего механика, — сказал Петр Андреевич Морозову, — может ли он обеспечить работы сухим паром?
— Пар есть, — коротко ответил старший механик.
— Температура пара?
— Около трехсот градусов. — Старший механик понимающе посмотрел на Петра Андреевича. — Можно поднять до трехсот шестидесяти, а давление до пяти килограммов на квадратный сантиметр. Шланги готовы. Через пять минут они будут на палубе.
— Отлично! — подхватил Петр Андреевич.
Слушая перевод Морозова, он не сводил взгляда со старшего механика. В коротких четких ответах его, в готовности дать пар чувствовался союзник.
— Я бы лично работал не паром, а кипятком, — посоветовал старший механик.
— Пожалуй, — согласился Петр Андреевич. — Кипяток лучше. — И обратился к остальным: — Прошу за мной.
За Петром Андреевичем вышли из рубки штурманы и механики, представители экипажа.
За дверями на полукруглой площадке и ступеньках лестницы расположились в ожидании решения командования матросы.
Последним вышел из рубки старший помощник Джим Олстон и остановился в стороне, всем своим отчужденным видом показывая, что он не желает вмешиваться в происходящее на площадке.
Петр Андреевич внимательно всматривался в хмурые, обросшие лица матросов. Для трюмных работ следовало отобрать людей физически сильных, а главное, с крепкими нервами. Но как отличить в толпе мужественного от слабого духом? Впрочем, работать на зыбкой и местами обледенелой палубе с тяжелым шлангом, бьющим с огромной силой крутым кипятком, тоже далеко не просто.
— Назначьте на палубные работы старшим Беллерсхайма, — подсказал Морозов, угадавший, о чем задумался старший группы. — В трюме он станет бузить, толковать о клубе самоубийц. На палубе не разговоришься. Каждому придется действовать шлангом самостоятельно, вдалеке от остальных.
— Так и сделаем, — согласился Петр Андреевич. — Волна с ветерком живо охладит его горячую голову.
— Беллерсхайм! — Настроение начальника передалось и Морозову. В голосе его появились властные нотки. — Подберите четырех человек для работы на палубе.
— Есть, сэр! — Беллерсхайм знакомым небрежным движением вскинул руку к полям зюйдвестки и вышел вперед.
Не задумываясь называл он имя за именем. Первым отошел в сторону Тихон-Том, за ним коренастый негр-кочегар со странным именем Пьер Канада и маленький гибкий швед.
Беллерсхайм подошел к старшему помощнику, коротко переговорил с ним и вернулся к Морозову.
— Старшим палубной группы останется третий механик Жозеф Бланшар, — доложил он и повернул было к товарищам.
— А вы? — невольно вырвалось у Морозова. — Вы куда?
— Пойду в трюм, — с достоинством ответил матрос. — Ганс Беллерсхайм нужнее в трюме.
И он показал Морозову свои могучие узловатые руки.
Отделаться от Беллерсхайма не удалось. Он стоял с товарищами — огромный, прочный, уверенный в своей силе и правоте. Почему Беллерсхайм вызвался добровольно идти в трюм? Заговорило самолюбие старого моряка, или вожак не захотел отставать от товарищей? Размышлять над этим было некогда.
— Люди и шланги готовы! — доложил третий механик, коренастый смуглый крепыш с седеющими курчавыми волосами. — Разрешите приступить?
Пропуская вперед палубную группу, Петр Андреевич задумался: можно ли полагаться на впервые увиденного третьего механика? Явный южанин! Да еще из машинного отделения. Любой матрос траулера умеет бороться с обледенением.
Для него это повседневная привычная работа… Взгляд Петра Андреевича задержался на взволнованно ожидающем лице Алеши.
— Оставайся на палубе, — приказал он. — Только не лихачествуй. Голову береги. Да покажи, что для нас, рыбаков, борьба со льдом дело привычное. А если станет кто увиливать… бегом ко мне.
— Ясно! — с готовностью ответил Алеша.