С каждым размахом качки комок из трех тел скользил по-покатой палубе, постепенно приближаясь к фальшборту. Море поднималось сбоку, стремительно надвигалось на них, замирало скошенной стеной и снова валилось за борт.
Алеша оглянулся. Надо бы крикнуть, позвать на помощь. Кого? Корма была пустынна. На это-то и рассчитывал Тони Мерч, когда ускользнул из трюма. Терять ему было нечего, а выиграть он мог: избавиться от единственного свидетеля и неугомонного обличителя. А там, в порту, можно будет все списать за счет моря. Буря смыла увальня Майкла-Дурачину. Кто докажет, что это не так?
В точный расчет его опять врезался русский мальчишка. Откуда в его тонких руках такая цепкость?
Жесткая ладонь Тони Мерча разогнула пальцы Алеши, заломила назад. Руки разомкнулись. Еще усилие! Тони Мерч пригнулся…
Неожиданный удар Майкла головой в подбородок заставил Мерча выпустить пальцы Алеши. И снова они сомкнулись на груди боцмана, как спаянные.
Алеша тратил меньше сил на борьбу. На его стороне было серьезное преимущество: время всегда работает против преступника. Понимал это и Тони Мерч. Каждую минуту кто-то мог появиться на корме. Мысль об этом приводила его в бешенство, заставляла напрягать все силы, чтобы разорвать руки мальчишки и в то же время не выпустить бьющегося в железном захвате ног Майкла.
Оборвал ожесточенную схватку властный окрик.
— Встать!
Комок тел развалился. Три лица обернулись на голос. Увидели подбегающего к ним Ивана Акимовича, а за ним Тихона-Тома.
Тони Мерч сообразил, что сейчас самое лучшее для него перевести все в обычную драку. Он вскочил на ноги, бросился с кулаками на Майкла, но ударить не успел. Его схватили, закрутили руки за спину.
— Подай-ка, Леха, линь, — деловито бросил Иван Акимович. — Придется вязать гада.
Пока Иван Акимович и Тихон-Том вязали руки Тони Мерча, на корму вышел Джим Олстон. Окинул взглядом разжалованного боцмана.
— Заприте его в кладовой машинного отделения, — приказал он Тихону-Тому. — Ключ передайте старшему механику. До прибытия в порт его будет кормить Беллерсхайм.
Тони Мерч уставился неподвижными глазами в лицо капитана. В ровном голосе, каким тот распорядился его участью, в невозмутимом лице, на котором не блеснуло ни удивления, ни гнева, было нечто новое, страшное. Взгляд боцмана задержался на прикрепленном к фальшборту штормтрапе с оббитыми ото льда ступеньками. Неужели найдется сумасшедший, полезет в ледяную воду, чтобы изобличить его? Впрочем, разве не сумасшедшие отстояли чужое, обреченное судно от гибели против желания капитана и команды?..
Тони Мерч сразу весь обмяк и, тяжело шаркая сапогами, направился к люку машинного отделения.
Казалось, он только закрыл глаза. Почему его будят? Чья-то рука мягко, по настойчиво трясет его плечо. Опять!
— Подъем, подъем!
Рука становится все настойчивее, теребит шевелюру.
— Да очнись ты!.. Открой глаза. Ну!
Морозов с усилием приподнял тяжелые, словно чужие веки. Увидел над собой лицо Петра Андреевича.
— Переломи себя, — стараясь держаться строже, сказал Петр Андреевич. — Вам дали поспать не час, как вы просили, а больше двух. А ну, кто поднимется первым: советский моряк или ирландский?
Петр Андреевич отвернулся, желая скрыть улыбку. Очень уж наивно прозвучали его слова. Будто к ребенку обращается! А давно ли этот разрумянившийся со сна паренек был мальчонкой? Еще и сейчас в его сонном лице с обиженно оттопыренной нижней губой есть что-то ребячье.
Неожиданно Морозов закрыл глаза и плавным движением юркнул с головой под одеяло. Та же сильная рука стащила с него одеяло.
Наконец-то до сознания дошло, надо вставать. Морозов сел в постели, опустил ноги с койки. Внезапный сильный толчок откинул его назад. Он ударился затылком об стену и пробудился окончательно.
Из соседней койки неловко вывалился Олаф Ларсен. Осмотрел мутным взглядом каюту, Петра Андреевича, разложенное на креслах облачение аквалангистов. Взгляд его задержался на Тихоне-Томе, придерживавшем на столе термос и поднос с бутербродами, и сразу стал осмысленным.
Горячий шоколад и гренки развеяли сон окончательно.
Аквалангисты надели вязаные шерстяные брюки, толстые фуфайки, гидрокомбинезоны, ласты.
— Пошли, хлопцы! — поднялся Петр Андреевич. — Время.
Джим Олстон ждал их на корме. Возле него на палубе стоял переносный телефон. В стороне Иван Акимович с матросами брали на стопор приспущенный за борт кормовой якорь…
Аквалангисты не успели осмотреться.