Лодки вынесло на водоворот. Ударила встречная струя, и они, будто споткнулись, сразу потеряли ход. По краям этого огромного водоворота вода кипела, волны беспорядочно бились, размалывая шапки желтоватой пены; кружились, то утопая, то снова показываясь, коряги. Река не успевала сбрасывать приносимую в нее воду. На крутых поворотах Буслаев не раз видел прижатые к кромке частого леса плавины. Все это было непривычно и заставляло Буслаева настороженно следить за рекой.
Увидев залом, он старался отвести лодку к противоположному берегу. Не всегда это удавалось. И все же благодаря усилиям Буслаева лодку проносило мимо залома, возле которого с тяжким гулом бились белые буруны. Заломы часты, на каждом повороте, и от этого неумолчный гул стоял над рекой, заглушая шум ветра, голоса птиц и другие звуки, которыми полна обычно долина таежной реки.
— Сейчас мимо сопки пойдем, — сказал Авдеев. — Опасное место. Сильно отбойная волна у скалы бьет…
— Может, за скалой пристанем? — спросил Буслаев.
— Что ж, пора. А то может случиться, что до ночи и не найдем подходящего места.
С правой стороны подступила сопка с угрюмыми базальтовыми обрывами; казалось, она стоит поперек реки и дальше хода нет, Но река, ударившись о преграду, обходила ее влево. У серых скал, заросших рододендроном и можжевельником, накатываясь, бились волны.
— А-ах, а-ах! — ритмично отваливались от каменной громады мутно-желтые волны напиравшей воды. От тяжких всплесков, казалось, содрогаются даже корявые лиственницы, сумевшие каким-то чудом вырасти на замшелых зеленоватых камнях, и лишь сами скалы равнодушно отражали натиск рассвирепевшей реки. Подобно богатырской заставе, они теснили реку — влево и влево, и та с недовольным гулом вздымалась громадными, метровой высоты, валами и летела мимо них.
Буслаев внимательно вглядывался, отыскивая между мрачными скалами какой-нибудь распадок, где можно было бы поставить палатку. Но к неприступным скалам нельзя было даже подойти близко: они отшвыривали вместе с водой от себя все, что к ним подплывало. Но вот и последняя скала, за которой сопка отодвигается от реки.
— Держим вправо! — крикнул Буслаев и налег на весло.
За скалами стоял густой незатопляемый ельник. Лодки пересекли стрежень и попали в затишное место, где вода струилась в обратную сторону.
Вылезая на берег, Авдеев ласково похлопал по тугой лодке.
— Надежная штука, оказывается. Пожалуй, безопаснее бата будет.
Стоянка была кстати. Небо снова обложило серыми низкими тучами, начался моросящий дождь.
Пока разгружали лодки, Авдеев запалил костер. Завидев дым, подошел приотставший бат. Все были в сборе и на сухом месте.
…За палаткой нашептывал дождь. Крупные капли сочно шлепались о натянутое полотно. Ермолов прислушался, не высовываясь из-под одеяла: бубнили о чем-то вполголоса старики — Авдеев и Дабагир.
По таежной укоренившейся привычке, он не стал залеживаться в постели: проснулся — вставай, разводи костер. Но старики уже грелись у огня, протягивая над ним руки. Ермолов подошел к ним, присел.
— Опять зарядил дня на два, — проговорил Роман.
— Надолго, — согласился Авдеев. — Вчера здорово поясницу ломило.
Когда все проснулись, было решено осмотреть окрестности лагеря, чтобы составить представление о запасе зверя. Наводнение в долине Амгуни наверняка выгнало его из затопляемого пойменного леса на сопку, на марь. Хоть и не зима сейчас, но крупный зверь все равно оставит след.
Буслаев и Молчанов отправились в мокрый угрюмый лес. Старики сразу после завтрака забрались в палатку. Сидеть одному у костра или валяться без дела весь день скучно. Ермолов взял карабин и тоже подался в лес: авось, подвернется какой глухаришка!
В темном елово-пихтовом лесу почти не было подлеска, травы и те росли вяло. Лишь кое-где виднелся папоротник. Сумрачный лес стоял частый, ровный, жадно простирая к небу зеленые вершины. Это губительно действовало на другие растения, и они не выживали в лесу. Даже собратья — пихточки и елки, отставшие в росте от других, засыхали в этом мраке. Что же касается белых берез, под дружественной сенью которых поднялась когда-то хвойная поросль, то они давно полегли трупами, уступили место другим. Роман намеренно наступал на поваленные березы. Под здоровой на вид белой корой оказывалась мягкая древесная труха: от дерева осталась одна видимость.
«Живут сильные», — думал Роман.
Ему было здорово не по себе. За несколько дней, проведенных в экспедиции, он заметил влечение Гали к Молчанову.