Молчанов оглянулся: Галя брела за ним спотыкаясь. Ему стало жаль ее: он, мужчина, и то устал.
— Давай отдохнем! — предложил он.
Молчанов надрал охапку травы, бросил на шест и весло, уложенные рядышком. Теперь можно было посидеть на сухом, вода подберется нескоро.
— Не журись, Галя! — Молчанов обнял девушку за плечи. — Не пропадем!
— Да я не горюю, — отозвалась Галя. — Просто так…
Стал накрапывать дождь. Сначала слабый, потом сильнее. Молчанов поднял воротник куртки. Не будь волчьего завывания ветра, может, они и услышали бы слабый рокоток ермоловского мотора, и все было бы хорошо. А так ни он их, ни они его не заметили. Надвигалась ночь, стало совсем темно. Молчанов и Галя брели плавнями, то и дело проваливаясь и уже не считаясь с тем, по пояс или по грудь. Лишь бы не с головой.
Хуже всего, что Муравьиный остров слился с черным нёбом и у них не стало ориентира. Сколько прошли, сколько осталось — неизвестно.
Надвигалась поздняя осенняя гроза. Отдаленные зарницы то и дело прорывались сквозь низко нависшие тучи. Яркая вспышка осветила северо-восточную часть неба, на мгновение показался Муравьиный остров. Молчанов засек направление.
— А что, Галя, если нам пойти напрямик? Тут вроде до него рукой подать.
— Не собьемся?
— У меня компас. Выйдем.
Стоило им отвернуть от реки, как плавни стали совсем жидкие. Почва уходила из-под ног, едва успевали на нее ступить. Идти было тяжелее, но Молчанов надеялся, что так они быстрее достигнут острова. Там — спасение!
— Берегитесь, Юрий Михайлович! — вскрикнула Галя, но было поздно. Молчанов ухнул в воду по плечи. Не будь в руках шеста, наверное, ушел бы с головой. Галя помогла ему выкарабкаться.
— Мне кажется, это не промоина, а озеро, — сказал Молчанов, отжимая с одежды воду. — Вот будет дело, если его не обойти… И лодки в такой тьме не отыщешь.
— Давайте переплывем его, — предложила Галя. У нее уже не было сил на обходы.
— Не побоишься?
— Вместе — нет.
Галя первая погрузилась в воду и, протягивая перед собой весло, поплыла.
Молчанов последовал за ней.
Переплыв озерцо, они с трудом вскарабкались на плотный ковер плавней, перевели дух и побрели дальше.
Молчанов с ужасом думал о том, что Галя вот-вот скажет: «Больше не могу!» — и сядет. Что он с ней тогда станет делать? Разве сможет он ее нести по этой уходящей из-под ног почве?.. И действительно:
— Давайте сядем…
— Где? Ты же видишь, кругом вода, — как можно спокойнее отвечал Молчанов. — Пройдем еще немного, там впереди вроде что-то чернеет.
Он обхватил ее за талию и, поддерживая, словно пьяную, силой повлек за собой. «Где ж он, этот проклятый Муравьиный остров?»
Шум ветра перерос в низкий, протяжный гул, и, к своей радости, Молчанов понял, что это стонут под ветром высокие деревья. Значит, близко!
Новая вспышка молнии выхватила из мрака густой, как стена, лиственничник. Деревья размахивали ветвями, словно живые неведомые существа лапами.
— Остров! — закричал Молчанов.
И радостно затормошил девушку.
Какая это была радость — почувствовать под ногами твердую землю! Галя опустилась там, где стояла. У нее уже не было сил куда-то идти, что-то делать. Молчанов усадил ее спиной к ближайшей толстой лиственнице. У ее подножия когда-то разводили костер, и ствол снизу выгорел наполовину, образовав нишу.
— Вот и хорошо, посидишь тут в затишье, а я сейчас, — сказал Молчанов.
Остров был небольшой, и осмотреть его не составило особого труда. Здесь издавна останавливаются на ночлег, на дневку все едущие по Ольджикану. Осенью подолгу живут охотники, промышляющие ондатру.
— Галя! — издали закричал Молчанов. — Я нашел избушку. Есть печка. Пошли скорее!
Бревенчатая охотничья избушка была наполовину врыта в песчаный бугор. В ней нашлись сухие дрова. Нары были застланы сеном.