Широкие гусеницы танка легко приминали рыхлые сугробы. Двигался он осторожно, так как местами шоссе приходилось угадывать под снегом.
Высокая снежная гряда пересекла дорогу.
— Начинается! — водитель взялся за рычаг.
Танк задержался у гряды, словно всматриваясь в противника, оценивая его силы, и с нарастающим грозным рычанием врезался в крутой склон.
Шихов закрыл люк. В машине стало темно. Тускло светили лампочки приборов.
— Назад! — приказал Шихов и поднялся к верхней смотровой щели.
— Как там? — крикнул водитель, голос его еле слышался в гуле мотора.
— По башню засыпало, — ответил Шихов. — Еще назад!.. Еще немного!.. Прямо!
Танк попеременно то передним, то задним ходом старательно уминал снег. А тот упорно стекал со склонов, заваливая промятый гусеницами проход.
Сколько продолжалась утомительная качка вперед-назад, вперед-назад? Снег уже стекал с высившихся по сторонам бугров устало, вялыми струйками.
Шихов открыл люк, посмотрел назад. За машиной оставалась широкая бугристая колея. Низкий басовый гудок танка. Тягачи, утюжа гусеницами примятый снег, двинулись за ним. Последними осторожно, на первой скорости, шли грузовики с детьми.
Пока гусеничные машины пробивали путь, к колонне подтянулось стадо коров. Привыкшие к теплым стойлам, животные шли плохо, часто останавливались. Испуганное мычание, даже не мычание, а истошный рев, отдаваясь от стен лощины, оглушал закутанных в платки доярок. Раскатистое эхо повторяло звуки, искажало их, и оттого казалось, что не только коровы, но и сами горы испуганно кричат со всех сторон об опасности.
Танк оторвался от колонны. Но Шихов не заметил этого. Он беспокойно всматривался в подступивший к самому шоссе крутой обрыв. Вчера на этом месте рухнувшая о откоса небольшая лавина завалила машину по башню. Пришлось выбираться из снега почти вслепую.
Запомнилось это место и водителю. Он вел танк на первой скорости, почти не отрывая взгляда от смотровой щели, с одеревеневшим от напряжения потным лицом.
— Резче! — отрывисто приказал Шихов. — Рывком вперед!
Танк дернулся, как подхлестнутый, и с воем врезался в сугроб. Разрывая рыхлый снег, пробивался он к гребню завала, когда с обрыва словно сбросили колышущийся белый занавес, прикрыли им каменные выступы, одинокие кусты. От промятой гусеницами колеи остался лишь еле приметный след.
— Легонько назад, — приказал Шихов, — а потом тряхни горушку еще раз.
После второго рывка с обрыва потекли узкие, тающие в воздухе струйки снега.
— И откуда только берется он! — воскликнул водитель.
— Ты другое скажи. — Шихов положил руку на его плечо. — Хорошо, что присыпало нас, а не их. — Он показал взглядом назад, в сторону отставшей колонны.
— Да-а! — Водитель понимающе кивнул и взялся за рычаг.
Обрушившегося с обрыва снега было достаточно, чтобы сбросить с шоссе грузовик. Грузовик, но не танк!
Колонна давно подтянулась к завалу, ждала, а танк все еще с изматывающим однообразием двигался вперед-назад, вперед-назад.
В хвосте застрявшей колонны теснились перепуганные коровы. Ворочая молочно-синими глазами, они уже не мычали, а хрипели, оттесняя измученных доярок в глубокий снег. Сзади напирали лошади. Молодая горячая кобыла вклинилась между коровами и, вытягивая тонкую упругую шею, пронзительно ржала, еще более усиливая сумятицу.
Фетисова не выдержала. Нахлестывая рыжего, с трудом пробилась она к танку. Но конь испугался режущих глаза отработанных газов и звучных, похожих на выстрелы, выхлопов мотора, шарахнулся в сторону и увяз по плечи в сугробе. Всхрапывая и дрожа всем телом, он не двигался в сторону страшной машины.
Шихов не видел ни Фетисову, ни колонну. Внимание его было поглощено маневрами танка. Утомительная, однообразная качка вперед-назад, вперед-назад изнуряла больше тяжелого физического труда, а главное — требовала огромного напряжения: ведь рядом был откос, а за ним скрытая снегом Тулва…
Уже несколько раз потный водитель вопросительно посматривал на командира.
— Хватит, — решился наконец Шихов. — Дальше давай.
Он посмотрел на часы. Сколько прошла колонна? Много ли осталось до дорожной дистанции?
— Место вроде знакомое. — Водитель приподнялся с сиденья и заглянул в смотровую щель.
— Не спеши, — охладил его Шихов. — Свалишься в речку… тут вытаскивать некому.
Он открыл передний люк. Свет ударил в глаза. Шихов прищурился. Укрывшие дорогу однообразно белые с легкими сизыми тенями горбы и камни по сторонам и редкие деревца медленно скользили в ярко освещенном прямоугольнике люка, как на экране.