— Делайте, — согласился он. — Вы отвечаете за эвакуацию детей, — и обратился к залу: — Вечером все незанятые на работах будут разбиты на аварийные бригады. Я убежден, что все честные люди помогут сохранить предприятие…
— А если найдутся нечестные! — Курчавый парень нагло уставился на начальника комбината. — Сачки! Будут сидеть в клубе. Что с ними делать? Вот вопрос!
— Пускай сидят, — с неожиданным для всех спокойствием согласился Самохин. — Все работающие будут жить и питаться побригадно, в домах. Рабочему человеку надо не только отдохнуть, обогреться, но и обсушиться. А где тут обсохнешь?
Слова его были встречены одобрительным гулом, в котором тонули голоса недовольных.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Самохин вышел на крыльцо. Морщась от бьющего в лицо резкого ветра, поднял меховой воротник куртки.
По широкой безлюдной улице привольно скользили мутные волны поземки. Края крыш курились снежком.
За сверкающим изморозью танком с налипшими на лобовой броне и опорных катках комьями мерзлого снега стоял гусеничный трактор с прицепом-санями. Возле него трое в лыжных костюмах увязывали покрытую зеленой парусиной горную лодочку, привезенную Крестовниковым. Несколько в стороне от них стояла Люся.
Из танка, источающего резкие запахи горелого масла и стылого металла, выбрался Крестовников, вытащил из люка охотничьи лыжи, подбитые серебристым мехом нерпы.
Люся увидела его и отвернулась. Лицо у нее стало отчужденным, безучастным.
Самохин присмотрелся к дочери, после короткого раздумья подошел к ней.
— Ты знаешь его? — он показал легким движением головы на Крестовникова.
— Столько слышать от тебя…
— Я не о том, — перебил отец. — Ты знакома с ним?
— Олег Михайлович преподает у нас, — ответила Люся как можно безразличнее.
— Ты никогда не говорила мне о нем, — мягко упрекнул отец.
— Зачем? — спросила дочь, не глядя на него. — И без того ваши отношения…
Она увидела подходившего к ним Крестовникова и оборвала фразу.
— Итак, — сказал Крестовников, — выходим. Маршрут вам известен. Возвращение в восемнадцать ноль-ноль.
Спутники Крестовникова надели поверх лыжных костюмов теплые куртки и проворно забрались в кузов саней. Танкисты подали им горную лодочку, лыжи.
Маленький плотный лыжник деловито проверил имущество и неожиданно звонким девичьим голосом поблагодарил танкистов:
— Спасибо, хлопцы!
— Буркова! — Самохин узнал в маленьком лыжнике секретаря комитета комсомола. — Я просил тебя подобрать парней…
— У нее второй разряд по альпинизму, — мягко вмешался Крестовников. — Да и не время сейчас заменять кого-либо в группе.
— Вместо того чтобы подобрать парней, сама собралась, — укоризненно заметил Самохин.
— Кекур не Белуха и даже не Джилтмес. — Буркова посмотрела на него спокойными серыми глазами. — Если я уйду на несколько часов, ничего тут без меня не случится. — И для большей убедительности добавила: — Не на вершину поднимаемся.
— Поехали! — крикнул Крестовников, заметив, что Самохин хочет что-то возразить.
Трактор выстрелил синим клубком дыма и двинулся по улице.
Вслед ему махали руками, платками и шапками, пока он не свернул в проулок. Люся тоже помахала рукой. Потом она сбежала с крыльца и быстро направилась к дому.
Почему Люся утаила от отца, что знакома с Крестовниковым?
Впервые она встретилась с ним два года назад в спортивно-оздоровительном лагере. Волей обстоятельств они оказались в одной компании.
Люся с недоброжелательным любопытством присматривалась к человеку, причинившему отцу столько огорчений.
Крестовников не походил на других преподавателей. Общительный и подвижный в лагере и неутомимый в горах, он сразу стал душой молодой компании. Спортивная закалка, утверждал он, — одна из особенностей профессии географа. Даже при сдаче кандидатского минимума Крестовников считал необходимым требовать от будущего лавиноведа не только знаний по избранному предмету, но и сдачи норм по альпинизму или хотя бы по горному туризму.
Недоброжелательность Люси быстро таяла. Приятно было, что Крестовников выделял ее, звал на тренировки, ставил в пример другим.
Близился день отъезда из лагеря, когда Люся и Крестовников отправились вдвоем в горы. Отдыхая, Люся спросила:
— Почему вы избрали себе такую специальность?
— Почему? — переспросил Крестовников.
Нелегко было рассказать, почему он стал лавиноведом. Крестовников находился в возрасте, когда юность уже кажется далекой, но еще не привлекает, как людей пожилых. В памяти его студенческая пора поблекла; зато отчетливо, в мельчайших подробностях сохранились перипетии сложной борьбы, которую он вел последние годы.