Только два звука были во всем мире — ее голос и вой мотора. Да потом еще Григорий бросил ей:
— Не каркай, туды тебя!
А я завидовал бухгалтеру. Я видел Веру на высоком берегу, на осеннем небе в тот последний день.
Баржа стара крениться и отходить. Фигурка женщины уменьшалась, и скоро ее смыло туманом, точно и не было ничего. Только шепталась и звенела шуга и выл мотор.
Бухгалтер, крепкий малый с желтым от конторской работы Лицом, сидел молча. Григорий устроился на сиденье в кабине рядом с Костей. Ивашкин стоял на узком бортике и смотрел вперед. Это длилось бесконечно. Иногда мы сходили по одному вниз, протискиваясь между бортом и пульсирующим мотором, погреться. Иногда доставали еду и ели.
Но все время была шуга и мутная равнина реки.
Раз, когда мы сидели не глядя на воду, Костя пустил двигатель на малые обороты, оставил руль и вылез к нам.
— Порог, — сказал он.
Ивашкин, доставший себе сигарету, сунул ее в губы Косте.
Здесь не было чистой воды совсем. Сплошная ледяная каша кипела по всей реке. Только рядом, у борта, посередине реки, с треском проталкивался через камни колючий, вздувшийся рукав. Катер сидел на этом рукаве и ехал, как на змее. Мы были беспомощны: никакой мотор не справился бы с этой силой, ломящейся через камни, никакой винт, никакой руль не свернул бы эту колючую холодную мешанину.
— Да тут еще эта ворона каркала, туды ее… — выругался Григорий и зло посмотрел на бухгалтера. Из-за этого незнакомого человека нам почему-то еще тоскливее и неприкаяннее в ледяной карусели Ангары.
Катер подпирало снизу, переваливало с борта на борт. Словно змея, к спине которой мы прилипли, хотела освободиться от ноши.
— Тут и воды совсем нет, по сухому льду идем, — сказал Григорий.
— Только б бортом не повернуло, — пробормотал Костя и достал багры.
Бухгалтер курил, опершись подбородком на руку.
Ивашкин молчал. Он расставил ноги в потрепанных сапогах, словно хотел шагнуть на лед и стремительно пойти, раздвигая плечом волокна тумана.
И все-таки мы пробились.
Вот наша база на высоком берегу Енисея. Мы поднимаемся по обледенелым ступенькам лестницы, вытянутой вверх по обрыву. Там, внизу, в протоке, между берегом и островом, серой букашкой виднеется катер. Мы лезем все выше и гремим сапогами, и звуки звонко падают в реку.
Мы входим в калитку и идем к конторе. Я оглядываюсь, и мне кажется, что калитка открывается в бездну. За ней уплывающий пласт зари, и дальний берег Енисея, и весь наш путь, невидимо прочеркнутый по реке и земле.
Ганс Роден
КОКОСОВЫЙ ОСТРОВ —
РАЙ КЛАДОИСКАТЕЛЕЙ
Перевод с немецкого С. Гаврина
Кокосовый остров есть остров на Mari pacifico в полуденной Америке, названный так гигипанцами ради обилия кокосовых дерев, на нем произрастающих. На сем острове, 7–8 милей объемлющем, у моря произрастают целые леса кокосовых деревьев, сам он одними скалами окружен, из-за чего до него корабли достигать не могут, кроме как на северо-востоке, где малая гавань наличествует.
Этот крохотный остров, издавна слывший раем для кладоискателей, расположен в Тихом океане. Он послужил Стивенсону[7] прообразом для его всемирно известной книги «Остров сокровищ». Мы находим остров вдали от судоходных трасс в пятистах километрах на юго-запад от побережья Коста-Рики. Это точка среди водной пустыни, клочок земли, о котором едва ли имеется большое географическое представление. Зато необозримо число легенд, связанных с ним. Отдельные события часто передаются по-разному, и поэтому трудно выявить верный вариант.
Но за рассказами то тут, то там мелькает искорка правды, кусок действительного события. Собранные вместе, они мозаично представляют историю острова, название которого вызывает блеск в глазах каждого настоящего кладоискателя, каждого искателя приключений: Кокосовый остров!
Целые столетия Кокосовый остров был убежищем многочисленных пиратских кораблей и морских разбойников всех национальностей, прятавших здесь свою добычу. По дошедшим до нас сведениям, пират Эдвард Дэйвис еще в конце XVII столетия закопал на острове несколько тяжелых ящиков, а с 1820 года бухта Уофер хранит миллионы португальского пирата Бенито Бонито.
Самый значительный из трех крупных кладов, спрятанных на Кокосовом острове, — клад, получивший название «приз Лимы». Вот что о нем известно:
7
Роберт Льюис Стивенсон (1850–1894) от одного матроса в портовом кабачке Сан-Франциско услышал таинственную историю Кокосового острова, которая и побудила его написать книгу, вышедшую в 1883 году.