В этот момент тигр продемонстрировал свою поистине необыкновенную хитрость и понимание ситуации. Если бы он набросился на одного из буйволов или хотя бы издал глубокий кашляющий рык, как это делают тигры, когда хотят отпугнуть незваных пришельцев, он бы выдал себя и, возможно, навлек на себя атаку буйволов. Но зверь поступил совсем иначе. Он дождался, покуда один-два буйвола подошли к нему совсем близко, а затем сделал несколько шагов только для того, чтобы животные увидели его рядом с собой и почуяли его запах. В результате ближайшие буйволы отпрянули, паника мгновенно охватила все стадо и, оно, объятое страхом, помчалось к деревне. После этого, естественно, нечего было и пытаться загнать их обратно в кустарник.
У меня оставался еще один козырь, который можно было попробовать разыграть. Я послал в лагерь за обученным слоном и велел погонщику, сидевшему на шее гиганта, ввести слона в кустарник. В этом районе Индии дикие слоны не водятся, так что тигр наверняка не встречался прежде со столь странным существом. Во всяком случае вид гиганта, продирающегося к нему напролом через кустарник, оказался слишком впечатляющим зрелищем для тигриных нервов. Взревев, зверь неожиданно выскочил из укрытия и помчался по долине. Из лагеря мне на помощь прислали несколько стрелков, и один из них выстрелил навскидку. Однако ему не удалось остановить тигра, и тот вскоре скрылся из виду.
В этот момент произошло второе несчастье. Увидев босого загонщика, беззаботно бредущего в одиночестве, тигр прыгнул на него и отомстил человечеству за свои раны — сшиб беднягу наземь и буквально отгрыз ему голову.
Расставленные мною наблюдатели занимали удобные позиции на деревьях и по краям долины, и от одного из них, который видел ужасную сцену, я узнал, что после убийства загонщика тигр скрылся в узкой лощине, полной крупных валунов. Лощина эта как бы впадала в долину. Взяв с собой всех охотников, я тут же направился к лощине. Несмотря на трудную дорогу, через несколько минут мы были на месте. Началась довольно зловещая игра, похожая на игру в прятки. Стрелки заняли места на высоких откосах лощины. Тигр был внизу, но он спрятался среди дикого нагромождения камней и увидеть его было невозможно. Мы знали наверняка, что он там и даже имеет возможность передвигаться в каменных завалах, не выдавая себя. Когда мы порой постреливали в темные расщелины между валунами-, надеясь выгнать тем самым тигра на открытое место, он отвечал громким сердитым ревом, как бы предупреждая нас: «Но-но, не позволяйте себе лишнего». И этот рев исходил то из-под одного валуна — чуть не прямо под стрелком, то из-под другого на расстоянии двадцати-тридцати футов от первого.
Игра продолжалась более часа, а дело меж тем шло к вечеру. Солнце в Индии заходит быстро, и времени терять было нельзя. Поэтому я подозвал охотников и объявил, что собираюсь спуститься в лощину и кончить затянувшуюся охоту.
Я стал спускаться по откосу на некотором расстоянии от того места, где мы в последний раз слышали тигриный рев, а затем, лавируя между каменными глыбами, пошел по дну оврага, туда, где, как я полагал, должен был находиться зверь. Время от времени мои спутники спрашивали сверху, вижу ли я что-нибудь. Я не отвечал. Наконец ползком начал передвигаться к валуну, под которым, по всем расчетам, должен был прятаться мой противник, если он не сбежал. Самое правильное, решил я, это выставить самого себя в качестве приманки — пусть тигр бросится на меня в атаку на этом открытом плацдарме, где он будет виден моим товарищам сверху. Когда от меня до валуна оставалось футов двадцать, я нарушил тишину, громко обратившись к стрелкам с просьбой смотреть в оба.
Моя мысль оказалась правильной. Послышался кашляющий рык, и между двумя валунами появились тигриные голова и плечи. Через мгновение он ринулся на меня, и я увидел все его взметнувшееся в воздухе тело. И тут же сверху громыхнул выстрел. Тяжелая пуля перебила зверю позвоночник. Тигр рухнул и перевернулся навзничь, но, увидав меня рядом с собой, почти что на расстоянии протянутой лапы, он с изумительным мужеством, свойственным этому виду животного, начал подползать ко мне на животе. Я встал и выстрелил в упор ему в голову.
Теперь мне угрожала некоторая опасность со стороны других, дальних стрелков. В быстро сгущавшихся сумерках они продолжали палить по конвульсивно содрогавшемуся телу тигра. Однако вскоре они услышали мои крики, и все начали спускаться по склонам, чтобы как следует разглядеть наш приз.
Зверь оказался таких размеров, что поначалу мы заподозрили, что врет рулетка; длина тигра была одиннадцать футов пять с половиной дюймов, на один дюйм короче самого большого тигра, убитого в этих краях[9]. Мы помучились, вытаскивая тушу тигра из оврага, и основательно попотели, взваливая его на слона. И это было не удивительно, ибо, когда в лагере мы взвесили нашу добычу, она потянула пятьсот девяносто фунтов — вес редкостный.
Для меня же в этой охоте наиболее примечательным было то, что этот исключительно крупный, мощный, цветущего здоровья зверь оказался в то же время самым хитрым и осторожным из всех мной встреченных. На протяжении всего этого длинного, несчастливого дня меня не покидало ощущение, что мой противник пытался — и почти всегда с успехом — предусмотреть мой следующий шаг и соответственно обдумать свои ответные действия. Он потерпел поражение только потому, что охота была тщательно спланирована, в ней принимали участие многочисленные загонщики и стрелки, и шансов на спасение у зверя почти не оставалось.
Отважные тигры
Как правило, тигры, если они не ранены, не дряхлы или по каким-то причинам не могут убежать, стараются, особенно в дневное время, не встречаться лицом к лицу даже с небольшими группами людей. Это относится и к тиграм, утратившим свое врожденное уважение к человеку и привыкшим охотиться на стада овец и буйволов. Однако бывают исключения.
Из деревни Шергадх в районе Гвалиора стали поступать жалобы на тигра — похитителя скота. Я получил указание уничтожить хищника. К счастью, чуть не в тот же день ко мне зашел староста Шергадха. Услыхав его рассказ, я решил бросить все прочие дела и попросил старосту к следующему дню собрать большой отряд загонщиков. Вместе со старостой отправился в деревню и мой надежный шикари, великолепный охотник и следопыт по имени Мохаммед Хан с двумя слонами из государственного слоновника. Я решил безотлагательно заняться этим тигром не только из-за его грабежей, но и из-за его наглости — он не обращал внимания на любые попытки отогнать его от скота. Напугать тигра было невозможно: он бросался на всех дерзнувших помешать ему свалить и утащить животное, которое, возможно, было единственным богатством всей семьи. Несколько человек в таких случаях поплатились жизнью, хотя тигр явно не был людоедом и не поедал трупы убитых им людей. На следующий день я выехал на машине в Шергадх. Мохаммед Хан и загонщики со слонами находились в полной готовности и ждали моих распоряжений. Топография местности и рассказы о повадках зверя убедили меня, что нет смысла сооружать махан, к тому же мы предполагали без промедления вступить в схватку с тигром. Я решил сразу приступить к облаве. Говорили, что любимое логово тигра находится среди зеленых кустов, растущих в речном ущелье в полумиле к северу от деревни. Я влез в хоудах[10] на спине одного слона, Мохаммед Хан взобрался на другого, и мы отправились в указанном направлении. Загонщики следовали за нами.
Однако, когда мы прибыли к логову зверя, я понял, что задача не столь проста, как казалась вначале. Длинными полосами тянулись здесь заросли густого кустарника, перемежавшиеся озерками и участками высокой травы. Принимая во внимание характер этого тигра и условия местности, я меньше всего хотел использовать загонщиков. Наилучшим представлялся такой план: двигаться, не мудрствуя, вдоль реки на слонах гуськом, хотя, если мне верно обрисовали характер зверя, мы рисковали при этом вовсе не увидеть тигра, так как он мог оставаться в своем укрытии.