Он осмотрел место убийства и решил взглянуть на корову, которую зарезал тигр. И когда ему издали указали место, где это произошло, инспектор направился туда в одиночку. То ли он хотел показать свою смелость, то ли просто недооценивал опасность приближения к добыче тигра. Он скрылся в зарослях кустарника, и больше его никто живым не видел. Дожидавшиеся его крестьяне услышали тяжелый глухой стук, и минуту спустя увидели пони, который без всадника отчаянно скакал к деревне.
Очевидно, тигр находился поблизости от мертвой коровы, возможно, он лакомился ею, когда вдруг увидел приближающегося полицейского. Хищник притаился и ринулся на инспектора, проезжавшего мимо.
Крестьяне Центральной Индии — народ смелый. Считая позорным оставить тело инспектора на съедение тигру, они толпой отправились на поиски. Подойдя к останкам коровы, крестьяне увидели, как тигр волочит тело полицейского в сторону — обычный прием людоедов. Толпа закричала, каждый голосил на самой верхней ноте, на какую был способен. Крестьяне дружно бросились вперед, закидывая тигра камнями. Хищный, но не особенно смелый зверь не выдержал. Проволочив тело еще немного, он ушел, оставив свою добычу крестьянам. Изуродованные останки были доставлены в деревню для кремации.
Получив известие о всех этих происшествиях, я после недолгого размышления пришел к выводу, что к убийству этих двух пастухов и исчезновению сборщиков хвороста, безусловно, причастны тигры, которых мы видели во время нашей неудачной охоты на антилоп. Особенно характерным мне показалось поведение тигра, волочившего тело полицейского. Я вспомнил зверя, который атаковал нас после того, как мы успешно спаслись, от тигрицы. Поведение тигрицы было вполне объяснимо тревогой за детенышей, но поведение самца, хотя я считал, что зверя возбудил рев подруги, было до некоторой степени ненормальным. Тигры-самцы не отличаются отцовской нежностью.
Если я был прав в своих выводах, то этот тигр был хотя и не похож на типичного людоеда, по каким-то причинам приучился к охоте на людей. Теперь он стал совершать набеги и на населенные районы. Более того, его подруга, вероятно, определенные периоды охотилась вместе с ним и вполне могла перенять его скверные вкусы. Ясно было, что времени терять нельзя.
И вот я снова отправился в Кулет с небольшой группой охотников, чтобы заранее осмотреть место охоты. На этот раз мы взяли с собой крупнокалиберные ружья и не стали тратить времени на черных антилоп. Моими спутниками были раджа Пахагара и один из лучших моих шикари. Прежде всего мы должны были обследовать район, и это привело нас на тот самый холм, куда несколько месяцев назад я вскарабкался в довольно мрачном состоянии духа. Взглянув на этот холм теперь, я подумал, что за валунами на его вершине удобно прятаться, а тигру можно подсунуть приманку где-нибудь пониже на склоне холма. Деревьев здесь не росло, и сооружать махан было не на чем.
Придя к такому выводу, я решил побывать там, где когда-то с магараджей и Шетоле повстречал тигров, и затем вернуться в деревню, следуя по берегу реки, огибавшей деревенскую околицу.
Берег был изрезан устьями мелких притоков. Высокая трава и группы кустов мешали ходьбе. Каждый шаг давался с трудом. Мы были вынуждены идти гуськом. Я шел первым, несколько оторвавшись от остальных, когда заметил впереди, правее нашего маршрута, какое-то шевеление в кустарнике. Стараясь не делать резких движений и не глядеть на кустарник, я замедлил шаг и скосил глаза. Спустя секунду я понял, что какое-то крупное животное, вероятно тигр, неторопливо передвигаясь, выбирает позицию поближе к линии нашего движения, чтобы наброситься на нас, когда мы будем проходить мимо. Подобная засада в кустах вблизи маршрута охотников — один из классических приемов представителей семейства кошачьих.
Очевидно, зверь был умен и со времени нашей первой встречи основательно пополнил свои представления о человеке. Теперь тигр избрал самый легкий и самый верный способ атаки, а также наиболее безопасный, потому что, если бы он атаковал нас через открытое пространство, можно было легко расправиться с ним. Шагать дальше в приготовленную тигром западню было глупо. Кроме того, поскольку я был преисполнен решимости расправиться с людоедом и хотел избежать любых случайностей, я подал знак спутникам, и мы отступили, сохраняя порядок и держась открытого пространства. Тигр не рискнул преследовать нас, и мы вернулись домой довольно поздно, но без приключений.
Теперь надо было раздобыть буйвола для приманки, привести его под охраной на место и привязать на склоне холма в намеченном мной пункте. Это было проделано, и на следующий вечер я снова посетил это место с раджой Сахибом и шикари.
Мы вышли из машины и в течение часа шли пешком, сжимая в руках ружья. Когда нам оставалось ярдов пятьдесят до вершины холма (мы двигались не по тому склону, где был буйвол, а по противоположному), я попросил спутников позволить мне идти одному, так как боялся, что мы втроем, хотя все были опытными шикари, поднимем слишком большой шум.
Очень медленно, на четвереньках — довольно утомительный способ передвижения, когда тащишь на себе ружье, — я вскарабкался на холм. Вершину окружали скалы. Я решил взобраться на ближайшую скалу и осмотреться, прежде чем двинуться дальше. И я правильно сделал, потому что, с трудом вскарабкавшись на плоскую вершину скалы, я увидел в семи-восьми ярдах от себя тигра. Перекусив веревку, которой был привязан буйвол, он втаскивал тяжелую тушу вверх по холму на новую позицию, где, как он справедливо рассчитывал, туша будет менее заметна.
К счастью, в момент, когда я увидел зверя, он стоял ко мне вполоборота, глядя в противоположном направлении. Он тащил тушу, вцепившись в нее всей пастью. Поскольку он двигался в моем направлении, нельзя было терять времени. Бесшумно, плавно, рассчитывая каждое движение, я приложил приклад к плечу, сдвинул предохранитель и выстрелил в шею зверя. Тяжелая пуля раздробила хребет, зверь рухнул замертво, так и не разжав клыков, впившихся в заднюю ногу буйвола.
Это был красивый, крупный, мощный зверь длиной в десять футов два дюйма. Веса зверя я так и не узнал, но, судя по всем внешним данным, он соответствовал размерам.
Солнце заходило, и оставить труп тигра на холме значило лишиться нашего трофея: шакалы и гиены, питающиеся объедками с тигриного «стола», не постеснялись бы отобедать своим покойным хозяином. Чудовищные челюсти могут поразительно быстро перемолоть даже массивную тушу буйвола, не говоря уже о тигриной. Кроме того, я еще немного нервничал из-за тигрицы. Поэтому я встал на стражу, а мои спутники, у которых оказались при себе ножи, на скорую руку освежевали тигра. Только голову и лапы они оставили для более тщательной и неторопливой обработки. Затем, свернув наши трофеи в тюк, мы пошли к машине. Еще перед тем как сесть в засаду, я распорядился, чтобы во избежание шума крестьяне не подходили к холму. Мое распоряжение было так скрупулезно выполнено жителями деревни, что я даже пожалел о нем, когда мы шли обратно. Свежая мокрая тигриная шкура и голова — довольно-таки тяжкое бремя, когда идешь по плохой дороге в темноте, даже если эта ноша раскладывается на троих.
Сдирая шкуру, мы нашли разгадку поведения животного. В верхней части правой передней лапы сидела свинцовая пуля от старинного ружья, заряжавшегося с дула. Рана зажила хорошо, тигр сохранил силу и подвижность и мог справиться с самой крупной добычей. Но к человеку зверь воспылал глубокой и непроходящей ненавистью. Он стал убивать людей по собственному выбору, а время от времени заниматься и людоедством. Я думаю, он скорее истязал тела своих жертв, чем пожирал их, его главной целью было отомстить за собственные муки. Но без сомнения, когда с добычей было туго, он не упускал случая утолить голод человеческим мясом.
Тигрица, очевидно, не переняла его агрессивных привычек, поскольку в дальнейшем из этого района больше не поступало сообщений о человеческих жертвах. Возможно, она действовала с ним в паре, но в одиночку не нападала ни на скот, ни на людей.