В Балтиморе многие предприниматели пошли ему навстречу. Они и впрямь не прочь были основать торговый филиал на каком-либо из берегов Мадагаскара. Похоже, что капитал в тех местах способен обернуться сторицей. Оставалось только купить корабль, загрузить его товарами и продовольствием.
Итак, барон Мауриций Август Беневский, он же граф, генерал польской конфедерации, камчатский узник, почти кругосветный путешественник, король Мадагаскара, замечательный шахматист и автор забавных мемуаров, стоял на пороге последней, увы, трагической страницы своей биографии.
Последнее сражение барона
25 октября 1784 года барон вышел в море. Однако плавание началось под дурным знаком. Не успел его «Лэнтрэпид» отойти с полсотни миль, как поднялся жестокий шторм. Сусанну мучила морская болезнь. К тому же она ждала ребенка. Барон вынужден был повернуть назад. Сусанна решила больше не испытывать судьбу: она осталась в Америке.
Вскоре в Штаты возвратился престарелый Франклин. Обрадованная Сусанна тотчас написала ему письмо.
«Пребывание госпожи в Мериленде меня удивило, так как совершенно не представляю, что могло заставить ее приехать в Америку, — отвечал он. — Значит ли это, что господин Беневский решил остаться среди нас вместе с семьей? С госпожой он, либо госпожа его ждет? Если бы госпожа собралась приехать в Филадельфию, мне было бы весьма приятно увидеть ее с детьми».
Бедный барон! Если бы он знал, что капитан его корабля Дэйвис — предатель! Но кто мог подумать, что посольство, двумя годами раньше всячески поддерживавшее проект создания Американского легиона, на этот раз будет ставить ему палки в колеса? А получилось именно так. Франции, например, не очень улыбалось присутствие американцев в Индийском океане (хотя бы и в качестве торговых агентов). Потому-то в тиши посольских кабинетов в самой Америке французы решили помешать барону. Тут годились и подкуп, и измена, и тайное убийство. Дэйвис должен был разбить корабль. И у берегов Бразилии он посадил его на мель.
Отремонтировав «Лэнтрэпид», барон встал за штурвал сам. Теперь ничто не должно было ему помешать. Ураганов он не боялся. «Летучих; голландцев» тоже. Бывший камчатский ссыльный, он легко находил язык с любым человеком, и в этом смысле едва ли не все матросы «Лэнтрэпида» были его друзьями. В вантах свистел ветер, и мачты постанывали под его напором. Косые дожди хлестали в лицо. А дни летели, летели…
Вот и долгожданный Мадагаскар! На всякий случай барон высадился не в знакомом Луисберге, а на северо-западной стороне острова, в заливе Антангар. Здесь он рассчитывал наметить план действий. Французы уже вели против него подрывную работу, настраивали соответственно население. Однако большинство племен ожидало, что с его появлением на острове начнется некая новая эра. Лагерь барона в заливе Антангар был окружен толпами мальгашей. Пронесся слух о привезенных им всяческих товарах. Но однажды Дэйвис воспользовался тем, что на корабле остались преданные ему люди, поднял паруса и вышел из залива. Вне себя от гнева и досады, что не сумел раскусить этого подлого Дэйвиса раньше, барон послал вдогонку за ним лодки. Но было уже поздно.
Беневский попал в западню. Он остался почти без оружия, которое не успели выгрузить, да и продовольствия было мало. Однако и тут он не поддался унынию. Главное, он достиг все же Мадагаскара! А здесь не пропадет.
Частью по берегам знакомых речек, частью по им же некогда построенной дороге барон добрался в местечко Ангонтси. Островитяне везде отдавали ему почести. Его пушки, оружие, товары они перевозили на пирогах. В Ангонтси, где хозяйничали французские купцы, барон, уже не терзаясь угрызениями совести, забрал все запасы оружия, европейских товаров, угнал скот…
Когда-то на острове были гарнизоны в Луисберге, Фульпуэнте и форте Дайпине. Но стоило барону уехать — и все стало расползаться. Экспедиционный корпус был расформирован. Однако едва барон возвратился, по распоряжению губернатора с Иль-де-Франса вновь был прислан гарнизон в Фульпуэнте. Но он пока еще мало беспокоил барона, с головой ушедшего в строительство нового городка-крепости Мавритании. Жизнь здесь закипела. Возводились новые дома и магазины. Барон ездил по округе, наносил визиты местным вождям, толковал с ними на высшем, так сказать, уровне — словом, делал все для того, чтобы упрочить свое положение и наладить старые связи. Ведь он не был на Мадагаскаре больше восьми лет! Однако что-то получалось не так, не было прежней милой атмосферы в этих разговорах, духа взаимопонимания, что ли. Барон чувствовал, что откуда-то на него наплывают грозовые тучи. «В чем тут дело?»— недоумевал он. И конечно, не мог знать, что людей против него настраивает старый его переводчик Майер. И подсказали ему делать это с Иль-де-Франса. Вот и сбивал он туземцев с толку, нашептывал им, что скоро на Мадагаскар прибудут несметные войска короля французов и выбросят отсюда всех сторонников барона вместе с ним самим.
В такой обстановке Беневский решил действовать круто и приказал барону д’Адельгейму, примкнувшему к экспедиции, по-видимому, в Америке, захватить Фульпуэнте. Лодки с отрядом д’Адельгейма напрасно плыли двести километров, ловя попутный ветер: на рейде в Фульпуэнте стоял военный корабль. Пришлось возвратиться ни с чем. Беневский огорчился. Надо было самому возглавить экспедицию. Возможно, для него не стал бы помехой и военный корабль. А уж с комендантом крепости он сумел бы потолковать накоротке. Однако и вылазка д’Адельгейма убедила французские власти, что они имеют дело с серьезным противником. Но пока у них не было сил справиться с ним.
Пользуясь передышкой, барон начал разрабатывать залежи серебра, заложил плантации и уже собирал богатые урожаи. Но не забывал, впрочем, и о дипломатии. Так, он сделал несколько попыток убедить губернатора Иль-де-Франса, что не будет вредить его интересам на Мадагаскаре, и предлагал мир. Но только при одном весьма немаловажном условии: никакой торговли невольниками! Нет и нет! Раз и навсегда! Он мог снабжать острова Маскаренские рисом, фруктами, овощами, мог продавать скот…
Губернатор не торопился с ответом. Ему доносили, что барон полон опасных замыслов. Резиденцию перенес из жаркого приморского Ангонтси в симпатичный уголок, выбранный им в глубине острова для своей столицы Мавритании, Соорудил там форт, окружил его частоколом, за которым на возвышенности установил две пушки и каронады. Его люди находились и в других укрепленных городках. Его власть простиралась от мыса Амбр почти до Таматаве, включая и некоторые густо заселенные острова. Словом, барон устроился на этой земле капитально и уходить не помышлял. Послания к вождям подписывал: «Мауриций Август, милостью божией король Мадагаскара».
Наконец французы решили, что пришла пора дать понять этому «милостью божией королю», кто здесь настоящий хозяин. И вот с Иль-де-Франса был отправлен карательный отряд капитана Ларшера, чтобы не только разгромить барона, но и уничтожить всякий след его нововведений.
Но и барон не дремал. Ему, конечно, уже донесли о высадке Ларшера. Ну что ж, война так война, он к ней готов.
Стоял май — своеобразная мадагаскарская осень, — а сердце барона было переполнено думами о семье, о родине, о цветении ее вишневых садов. Все-таки он старел помаленьку, и ему уже было сорок пять… Может, его все же томили нехорошие предчувствия? Кто знает! Во всяком случае Беневскому и в голову не приходило уйти в глубь острова, выждать время, а может, и разбить отряд Ларшера исподтишка. Нет, так поступать не позволяло ему врожденное рыцарство.
Точной дороги к Мавритании никто в отряде Ларшера не знал. Шли ночью, пробираясь через девственный лес на ощупь, и случайно наткнулись на замаскированную тропинку. Вот уж барон не предполагал, что французы ее обнаружат! Ведь его укрепления были возведены большей частью со стороны моря, откуда вела открытая и удобная дорога. Таким образом, Ларшер беспрепятственно достиг с тыла первых домов Мавритании. Отсюда отлично просматривались форт и жилище самого барона.