После собрания спускаюсь в каюту капитана. Перед отплытием мы с ним беседовали лишь урывками: я старался не отнимать у него времени. И в первые дни плавания мне не удавалось поговорить с капитаном обстоятельно. Но дальше уже нельзя откладывать: через несколько часов мы окажемся в районе промысла, и тогда ему будет не до интервью.
Человек, занимавший на «Бауске» капитанскую каюту, по судовым документам числился вовсе не капитаном. В списке членов экипажа было написано: Попов Иван Евгеньевич — матрос. В чем дело? Оказывается, в прошлом рейсе инспектор Морского Регистра на год лишил его капитанского диплома. Наказали его за то, что судно было загружено больше, чем разрешается. Перегруз может привести к печальным последствиям. Вот почему такие проступки наказываются столь сурово.
— Рыбы в тот раз в сетях много было, — вспоминает Иван Евгеньевич. Почти в каждой ячее по рыбине застряло. Ну и не поднялись у нас руки половину улова выбросить за борт. А погода стояла хорошая, почти штиль. До плавбазы, на которую мы сдавали улов, рукой подать. Посовещался я с командой и решил рискнуть. Забили трюмы бочками, на палубу навалили рыбы вровень с фальшбортом. И тронулись потихоньку к плавбазе. Пришвартовались благополучно. Тут к нам на палубу и спустился по трапу инспектор Морского Регистра. Никаких объяснений он не принимает, раз факт перегруза налицо. Составили протокол. И лишили меня диплома. Чтобы и мне, и другим капитанам неповадно было…
Диплом можно и отобрать, но богатейший двадцатилетний опыт рыбацкий ведь остается. В правлении колхоза рассудили так: капитан допустил перегруз, он за это наказан, и справедливо, но за что наказывать колхозных рыбаков, лишая их опытного судоводителя, прекрасного рыбодобытчика? И, переговорив с Поповым, все-таки доверили ему командовать судном, хотя формально он мог числиться в этом рейсе лишь матросом. А в глазах всего экипажа он по-прежнему оставался капитаном.
У того же причала, где перед отходом в море стояла «Бауска», был пришвартован полузатонувший СPT, на ржавом борту которого можно было разобрать название — «Ястреб». На этом судне Иван Евгеньевич проплавал много лет. Начинал третьим помощником капитана вскоре после окончания мореходного училища, потом стал капитаном.
— Я и горел на этом «Ястребе», и на камнях сидел, — рассказывает Попов. — Судно было старое, давно отслужившее все сроки. Электропроводка тоже была аховая, и вот однажды произошло короткое замыкание. Краска на рубке костром вспыхнула. Пока провода вырубили, пока погасили пожар, всякое перечувствовал. А еще как-то раз скисла у нас машина. Да почти у самого берега. Ветром стало сносить на каменистый мыс. Якоря за дно не могли удержаться. В тот миг, когда днище «Ястреба» заскрежетало на камнях, слезы у меня выступили. Так жалко стало свое судно.
К своему судну у моряка особое отношение. Несколько раз я проходил с Иваном Евгеньевичем мимо приговоренного к переплавке «Ястреба» и обращал внимание на то, как каменело лицо капитана. Так проходят возле последнего пристанища человека, который был очень дорог.
Кроме капитана на «Бауске» еще несколько человек из экипажа «Ястреба». Большинство остальных Иван Евгеньевич знал по прежним путинам. Но есть на борту и новички, еще не просоленные морем. Это трое парней, недавно демобилизовавшиеся из армии. Служили в Приморье, оттуда и завербовались на Камчатку. Что их сюда позвало — мысли о завидных рыбацких заработках, жажда романтики, желание испытать себя в большом деле? Сейчас на этот вопрос они, пожалуй, и сами не ответят. Вот будет за плечами хотя бы одна путина, узнают, как достается нелегкий рыбацкий хлеб, почувствуют цену морской дружбе — тогда все прояснится. Парни крепкие, с армейской закалкой. Пока привыкают к морю, присматриваются. А вообще из таких со временем получается хорошее пополнение для рыбацкой гвардии Камчатки.
У моряков и рыбаков особая работа, поэтому в их лексиконе и слов немало специфичных. Кроме слова «радист» на судне часто слышишь и другое название этой профессии — «маркони». Фамилия итальянца, одного из изобретателей радио, стала здесь понятием нарицательным. Рыбмастера обычно кличут «тузлуком», и он не обижается: кому, как не ему, приходится иметь дело с тузлучным раствором? Когда же говорят о капитане, то кроме фамильярного «кэп» употребляют еще и уважительное «мастер». Оно в ходу на палубах судов, плавающих под самыми разными флагами. Это слово английского происхождения. В языке британцев «мастер» — это не только знаток своего дела, но и учитель, хозяин и руководитель. Когда так называют капитана судна, все эти смысловые оттенки имеются в виду.