Об авторе
Ковалевский Владимир Степанович. Родился в 1936 году в Новосибирске. Окончил Московское высшее техническое училище имени Баумана. Занимался переводом художественной литературы. Член Союза журналистов СССР. Автор многих статей и очерков в научно-популярных журналах, для АПН и Всесоюзного радио и ряда переводов научно-художественных книг. Три года работал корреспондентом радиоредакции Корякского национального округа на Камчатке. В нашем сборнике выступал несколько раз. В настоящее время заканчивает книгу очерков о своих поездках по Камчатке.
Лев Лебедев
О МАЛЬЧИКЕ, СПАВШЕМ НА УЛИЦЕ,
И МАЛЬЧИКЕ С ВЕТКОЙ САКУРЫ
Очерк
Заставка А. Соколова
Фото Л. Иовлевой
…Почему мне вдруг вспомнился тот мексиканский мальчишка? И где: на другом конце земли, на севере Японии… Был поздний вечер в заснеженном Саппоро, а тогда — яркое солнечное утро в веселом Мехико. Улучив несколько свободных от дел часов, мы отправились взглянуть на знаменитый «Меркадо курьезес» — «Рынок диковинок». Спешить не хотелось: приятно шагать по незнакомому городу, разглядывая и улицы, и публику, порой останавливаясь выпить сок или коктейль из молока и свежей клубники, приготовленный уличным торговцем. Город еще хранил ночную свежесть, солнце ласкало, и трудно было поверить, что к полудню это нежное светило разъярится и начнет немилосердно преследовать, словно прицеливаясь в тебя жгучим лучом фантастического гиперболоида. Но до полудня было далеко, и ничто не мешало наслаждаться утром.
Люди спешили на работу, по своим делам, густой поток машин нескончаемо мчался мимо. Картина, обычная для большого города. Но тут мы увидели сценку, выпадавшую из общей идиллической картины.
На широком мраморном подоконнике шикарной витрины спал мальчик лет семи-восьми. Босые ноги он поджал под себя, руки спрятал на груди, ворот поношенной рубашонки натянул на голову, прикрываясь от слепящего солнца, но и не решаясь перебраться в тень: ночи в Мехико прохладны, и бездомному малышу, видимо, хотелось утром погреться.
Заметили мы парнишку в тот момент, когда к нему приближался полицейский. Он неторопливо коснулся мальчика концом дубинки. Тот, кажется, спросонок не сразу сообразил, где он и кто рядом. Но пауза, которую полицейский выждал с каменным спокойствием, длилась недолго. Малыш вскочил и сонно побрел по улице. Полисмен зашагал в другую сторону, даже не обернувшись ему вслед: порядок восстановлен, чего же, мол, больше? По-видимому, встреча с беспризорным ребенком была для него привычной. А тот, пройдя десятка два метров, вновь свернулся калачиком на ступеньках подъезда…
Вечером в отеле к нам подошли инженеры-строители из Перу:
— Простите, сеньоры, правда ли, что вы из Москвы? Первый раз встречаем русских…
Разговорились и незаметно просидели в холле допоздна. Один из перуанцев спросил:
— Нравится Мехико?
— Очень красивый город. И народ здесь приветливый. Но-…
И мы рассказали о том мальчике, которого видели утром неподалеку от «Меркадо курьезес».
— Да, сеньоры, дети — огромная проблема для Латинской Америки, — сказал наш собеседник. — Причем в нашей стране еще более острая, чем в Мексике. Накормить их досыта, одеть, дать образование — многие семьи об этом только мечтают. Ваше государство решило многие социальные проблемы, и вам нельзя не позавидовать, если встреча с беспризорным мальчишкой для вас столь непривычна…
«Непривычна» сказано, пожалуй, слишком мягко. Несколько лет прошло с тех пор, а мексиканский мальчишка все не выходит из головы. Но почему вдруг он вспомнился в Японии, в Саппоро?
Столица Хоккайдо затихает рано. С наступлением коротких зимних сумерек все реже и реже поток машин, все пустыннее и пустыннее улицы. Час пик миновал, и вот уж вагоны новенького метро, построенного к открытию XI зимних Олимпийских игр, полупусты. Оживленно лишь в центре, теперь он обозначен здесь довольно точно, что можно сказать далеко не о каждом японском городе. Их веками застраивали без какого-либо единого плана.
Ну а в Саппоро есть подземный центр, которым очень заинтересовались в Токио. Дело в том, что главный город Японии, как утверждают, упустил несколько отличных возможностей перестроиться по плану. Первая такая возможность представилась после страшного землетрясения в 1923 году. Но разгребли развалины, ставшие могилой для ста тысяч человек, и учинили тот же «строительный хаос», в котором путаются даже всезнающие шоферы такси. Еще раз Токио оказался в развалинах во время второй мировой войны после налетов американской авиации. И вновь каждый владелец земли на принадлежащем ему участке строил то, что было ему по вкусу и деньгам. Третью возможность «отцы города» использовали, насколько могли: во время подготовки к летним Олимпийским играм 1964 года проложили ряд современных магистралей, построили много новых зданий. И тем не менее от широких планов, способных кардинальным образом преобразить облик города, пришлось отказаться из-за той же частной собственности на землю: выкупить многие подорожавшие участки оказалось не под силу.