Но когда дорога взбегает на вершину холма, панорама расширяется. Горизонт уходит к черным базальтовым причудливой формы скалам, за которыми невидимый, но дышащий влагой океан. На обширной равнине, окруженные зеленью, островками пестреют селения, раскинулись корпуса заводов, вьются ленты дорог. А между ними плантации в темных пятнах каменных пирамид, которые сверху напоминают термитники.
Климат Маврикия благоприятен для земледелия. Остров не знает засух. И столько солнца!.. Дождливый сезон еще не наступил. Короткие ливни — его предвестники. В январе над островом часто проносятся циклоны и даже ураганы. Гибнут урожаи, тысячи людей остаются без крова.
В период дождей облака опускаются, набухают и начинаются обильные непрерывные ливни, особенно сильные на высоком центральном плато, отличающемся к тому же более прохладным климатом.
Но сейчас еще только ноябрь, и тростник почти повсеместно убран. Лишь кое-где он стоит, шурша засохшими длинными, похожими на кукурузные листьями. Черными бархатными ночами над этими неубранными плантациями полыхают зловещие темно-красные зарева. Огонь бежит по стеблям, жадный и торопливый. Край зарева тяжело поднимается, словно силится одолеть густую, плотную тьму. Стоит непрерывный треск и щелканье огненных челюстей, залпы искр вылетают из красного чрева, бешено кружатся, пляшут в дымных клубах.
Тревожно. Где-то рядом лежит затаившийся океан. Чувствуешь зыбкость островного существования.
Пожар отнюдь не стихийное бедствие. Огонь специально пускают по тростнику, чтобы он уничтожил пожухлые листья. Жадные красные языки в торопливом беге своем оставят стволы. И как только огонь угаснет у края плантации, тут надо не зевать. Рубить, скорее рубить стволы! Упустишь срок — ив стеблях уже забродят сладкие соки и тростник потеряет ценность.
Стебли срубают вручную, везут на завод, где машины дробят их, превращая в кашицу, выжимают, сгущают сладкие его соки в мелассу — темный тягучий сироп. Из этого сырья делают сахар и спирт — первооснову маврикийского рома.
Сахарные заводы тоже почти закончили свой сезон, выбросив за ворота толпы уже ненужных рабочих. Сверху, с холмов, видны на равнине корпуса. Трубы не дымят. Все замерло, все отдыхает.
Сейчас на Маврикии двадцать шесть заводов, перерабатывающих тростник. Когда-то было больше двухсот мелких полукустарных предприятий. От них остались одни только трубы, похожие на полуразрушенные старинные башни, на остовы мельниц, которые сиротливо торчат на полях. Владельцы их давно разбрелись кто куда, не выдержав конкуренции технически более сильного противника. Одним из таких противников стала на острове английская фирма «Ландро». Ее филиалы разбросаны по многим странам, производящим тростник.
Раньше эта земля обладала сказочным плодородием. Трехсотлетняя эксплуатация истощила ее. Землю необходимо удобрять. То там, то здесь на полях пестреют разноцветные сари и ситцевые платья. Женщины разбрасывают удобрения из полиэтиленовых мешочков. Издали это похоже на танец: женщины медленно передвигаются по полю, взмахивают руками…
Мы в деревне Триоле. Это большое селение в западной части Маврикия. Чистенькие, аккуратные домики, большинство их сложено из камня, снаружи они обмазаны глиной. Что-то патриархальное во всем облике селения — крыши, покрытые толстым слоем сухой травы, терраски, задернутые пестреньким ситцем, развесистые кроны высоких кокосовых пальм, резные крупные листья хлебных деревьев-гигантов. Скрипят на дорогах арбы, плетутся медлительные зебу. Мелькают ноги всегда куда-то спешащих молодых маврикийцев, блестят на солнце темные волосы. Здесь, в Триоле, половина населения, как и повсюду на острове, не старше двадцатилетнего возраста. Это и счастье, это и забота. Жаждущей деятельности молодежи нужно есть, куда-то расходовать свою энергию, чем-то увлекаться.
В деревне пахнет жареным луком, острыми пряностями и пальмовым маслом. Торгуют лавчонки, набитые консервами, склянками с соусами, приправами, чаем, конфетами и, конечно, сахаром. Он в мешках, в корзинах. Он дешев, дешевле всего: на рупию — два килограмма, тогда как мясо пять — восемь рупий за килограмм, рис — основная еда маврикийцев — рупия, а то и больше. Рис и травы… Впрочем, как горько шутят местные жители, едят здесь всё, кроме ножек от обеденного стола.
Большинство населения Триоле — бедняки. Этим деревня немногим отличается от других маврикийских селений, даже тех, которые расположены в центре страны, с большей плотностью населения, где люди работают на предприятиях, в городах, находятся в услужении у богатых купцов, плантаторов, дипломатов. Шесть тысяч жителей Триоле — в основном земледельцы и их дети. Есть несколько кустарей, кузнецов, учителей, торговцев, шоферов.