Известный английский альпинист сэр Джон Хант однажды в шутку сказал, что для покорения Джомолунгмы нужно в сущности сделать очень немногое — доставить последнюю необходимую для штурма банку консервов в нужное место.
В нашем случае этим местом было Памирское фирновое плато. Вертолетчикам предстояло доставить туда около тонны грузов для штурма: ящики с консервами, бочку с горючим, шанцевый инструмент для рытья пещер, лыжи, сани, деревянные вешки для маркировки плато, контейнеры с аптечками, финскую сырокопченую колбасу, какао из Братиславы, воблу и русский черный нечерствеющий хлеб в целлофане, тибетский плиточный чай с бараньим салом, любимое блюдо наших друзей — монгольских альпинистов, лущеные грецкие орехи с медом, ржаные соленые сухарики и еще многое другое.
…Мы летим над ледником Фортамбек. Лента ледника как бы надвигается на вертолет, машина задирает нос, карабкаясь в высоту. Ледник словно впитывает в себя кисло род: чем выше мы поднимаемся, тем меньше его в воздухе. Далеко внизу остались причудливые рощицы саксаула, лужки с эдельвейсами. Теперь под нами серо-голубые глыбины, источенные солнцем, причудливые промоины, ажур сосулек. Могучие каменные хребты стиснули Фортамбек, и оттого лед вспучился мениском.
Фортамбек — это бунт и хаос пластики, зыбкость плоскостей и изломов. Наш вертолет карабкается в высоту. Под куцыми вертолетными крылышками — гениальная декорация инопланетного мира с голубой марсианской ряской горных озер. Такого не встретишь больше нигде. Представьте себе высотное здание со множеством башен и шпилей, стоящее на высоком берегу реки. Что, если бы эти башни и шпили обледенели и рухнули в реку?
Под нами зияли разломы и трещины земной коры, взгляд проваливался в глубокие пропасти. И тут же глаз отдыхал на плавности поворота ледника, спокойной округлости горных озер. Как осмыслить это сочетание хаоса и гармонии?
— Сброс! — командует летчик Иванов.
Резким толчком сталкиваем вниз «заброску». В ней килограммов триста. Ящики и мешки сначала по инерции летят рядом, потом по крутой касательной сваливаются в пике. Успеваю заметить, как трепещут маркировочные ленточки на ящиках. Бочка падает в снег, подпрыгивает и глубоко, метра на полтора, уходит в наст.
…Под нами — Памирское фирновое плато. Там, внизу, группа альпинистов. Они должны принять нашу «заброску», перетащить грузы в снежные пещеры.
МИ-4 летит со снятыми задними створками. Мы с механиком надежно застрахованы грудной обвязкой. В гондолу врывается ветер с плато, он пахнет снегом, высотой. Чем выше, тем холоднее. Этот холод приятен здесь, в Таджикистане. Внизу все дышит тяжкой жарой, а наверху горный ветер напоминает человеку с севера морозный звон русских равнин.
Видна цепочка медленно бредущих альпинистов. Вот и снежная гряда, здесь будут пещеры.
— Сброс! — снова командует Иванов.
Груз падает в нескольких метрах от тропы, к нему подбегают люди, вытаскивают ящики из-под снега.
В вертолете трудно дышать — высота 6000 метров, а мы без кислородных приборов. Но что там одышка, когда под нами распахнулся весь Памир!
Могучие каменные кряжи, широкоплечие фирновые поля, громадные морены. С грохотом срываются в пропасть снежные карнизы, бурлит красная вода в гигантских саях — ложах временных водотоков.
Памир — окаменевшее эхо веков. Здесь чувствуешь, как мир идет из бездны времени в бездну времени.
Мощные хребты тают в далекой синей дымке, языки ледников опоясывают скальные бастионы, словно связующие нити между снегами вершин и теплыми долинами Таджикистана.
Узнаю знакомые по прошлым экспедициям ледники Беляева, Москвина. Виден Сурковый лагерь — приют альпинистов. С высоты около 7000 метров вдали виднеются синие горы — там Афганистан. А прямо под нами на боковой морене ледника Фортам-бек едва различимы крохотные палатки нашего базового лагеря.
Вертолет начинает снижаться широкими кругами. Болит голова — то ли от резкого перепада давления, то ли от обилия впечатлений. Вон далеко внизу зеленая лужайка, флаги Альпиниады.
Все ближе и ближе буква «Т», выложенная из обломков скал, ровный строй палаток. До земли сто метров, пятьдесят… толчок, пробежка — и мы снова в базовом лагере.
Давно известно, что экспедиция — это подготовка. Для руководителей Альпиниады восхождение началось задолго до того, как первые альпинисты появились в базовом лагере. Трудно даже перечислить все то, что было сделано. Вот несколько записок начальника экспедиции заслуженного мастера спорта В. М. Абалакова. Эти записки, адресованные его заместителю заслуженному мастеру спорта А. Г. Овчинникову, Абалаков пересылал вертолетом вниз, в Джиргаталь.