Штурмовые отряды поднимаются все выше. Но не каждый смог преодолеть барьер высоты. Сто десять спортсменов вышли на штурм, двадцать три сошли с дистанции.
Кто-то заболел, кто-то спасовал, не у всех хватило духа преодолеть себя.
…Высота 6500. Минус тридцать с ветром. Сечет метель. Словно автогеном, мороз приваривает к щекам металлические дужки очков. Стальная головка ледоруба леденит руку сквозь пуховые рукавицы. Пурга рвет его из рук. Тебя заносит, разворачивает вокруг воткнутого в снег ледоруба, рюкзак становится парусом. Ты поднимаешь ногу — ветер хватает ее и старается отбросить…
Но чем выше мы поднимались в горы, тем ближе становились друг другу. Если в базовом лагере мы еще придерживались кое-какого дипломатического протокола, то выше 5000 о нем уже никто не вспоминал. Там наверху, в тесной палатке, когда твое дыхание смешивалось с дыханием товарища, вся дипломатия кончилась.
…7000. Гипоксия атакует мозг. Нарушается координация движений, меняется походка. Пропадает аппетит, остается только жажда. Горная болезнь начинается здесь даже у конфет: они ссыхаются, сморщиваются.
Да, все это так. Зато вокруг… Ледовые стены пика Кирова кажутся отсюда изваянием чутких пальцев гения. Многолетние спрессованные снегопады плато отливают голубизной.
Как описать гармонию в хаосе ледопада, с чем сравнить пульсирующий ритм лавины? В нашем словаре еще нет таких слов. Вспоминаешь австрийского альпиниста Г. Тихи: «Мы, люди, — нежеланные пришельцы в эту зону абсолютной и абстрактной красоты, созданной не для глаз человека».
Мало кто спал в ночь накануне штурма. Ударил сильный мороз. Высотная палатка обросла изнутри инеем от дыхания, было, как говорили чехи, «зимно». Но мороз радовал: будет погода.
30 июля 1972 года. Ясный солнечный день, ни облачка в небе. Пора!
…7200. Свирепый ветер сбивает с ног.
Волю в кулак! Плотно вгоняешь левую ступню в снег.
Теперь вдох, еще вдох.
Следующий шаг — правой. Снова — упорство в кулак, ногу— в снег, вдох. Шаг, еще шаг, еще… Гребень кажется бесконечным. То ли сон, то ли явь… Осторожно, это подкрадывается горная болезнь. Вниз лучше не смотреть, но и небо не радует: оно здесь чужое, тревожно фиолетовое. В уголке сознания горит одно — цель, та далекая черная полоска скал. Туда надо дойти, обязательно дойти. Бредешь по снегу, стараясь не потерять одну, самую важную мысль — дойти до скал. Больше мыслей нет, на другие просто не хватает сил. Дойти до скал.
Потом будет вершина, палатка, ужин…
Но это очень далеко, почти недосягаемо. А пока ты наедине с великим снегом Памира. С тобой только сердце и ледоруб.
Сердце тренированное, оно немного расширено, это хорошо — так говорят врачи. Значит, сердце не подведет.
А ледоруб… Держи его крепче, у него прочная стальная головка, ясеневое древко — опирайся на него, он твой надежный друг. Кто-то там впереди, кто-то шагает за тобой, и это помогает успокоить дыхание, укрепить волю.
…7300. Это четыре вдоха — и один шаг. Только один. В этот шаг надо вложить все. Потом отдышишься — четыре вдоха. Снова собрать все свое упорство и снова плотно вогнать ступню в снег. И в этот шаг надо тоже вложить все. И таких шагов — тысяча.
Обыкновенный высотный альпинизм.
И вот ты идешь, даже что-то соображаешь… Надо постараться все запомнить, но это трудно. Память тоже потребляет энергию, пусть немного — как карманный фонарик, но и эту энергию надо сберечь, потому что главное — идти вперед. Ведь каждый шаг отнимает все.
Почему-то кажется, что темные очки мешают дышать. Вот скинешь их — и станет легче. Очки сужают обзор, ты и так плохо ориентируешься в пространстве, а тут еще эти темные стекла.
Но не вздумай и на самом деле сбросить очки, через три минуты от нестерпимого сверкания — куриная слепота. И все-таки хочется сорвать очки, глянуть вершине глаза в глаза! Столько мечтали, наконец-то свиделись!
А вершина улыбается, вся залитая солнцем манит. Последние метры и…
Красный флаг над вершиной!
Один за другим альпинисты подходят к туру, и вот вся вершина расцвела радугой знамен. Это флаги наших республик и стран социализма трепещут над высшей точкой страны. Далеко видны эти флаги, на полмира — от Эльбы до Керулена, от Балтики до Каспия, от Аму-Дарьи до Дуная.
У тура на вершине пика стихийно образовался целый музей. Шахтер Казимир Драчук принес сюда кусок железной руды из Кривого Рога, монтажник с Токтогульской ГЭС Мамасали Сабиров оставил вымпел комсомольцев-гидростроителей с берегов Нарына, монгольские спортсмены положили у тура свой национальный сувенир, а тренер Анатолий Севастьянов принес сюда фотографию своей дочери.