Близился вечер. В лучах заходящего солнца матово засветился «мяч для игры в гольф», как называют сейшельцы купол американской станции слежения за спутниками, расположившейся на одной из вершин острова Маэ. Над низкой лагуной, примыкающей к порту Виктория, мелькают зеленые и красные огни воздушных лайнеров. Там раскинулся международный аэропорт. На притихшем рейде замерли, сложив крылья парусов, белоснежные шхуны. Сейшелы быстро погружаются в ночь, влажную и липкую, как желе, и над головой, отсчитывая вечность и воссоединяя различные времена, медленно поворачивается звездный циферблат небосвода.
ОБ АВТОРЕ
Толмасов Владимир Александрович. Родился в 1932 году в Архангельске. Окончил Ленинградское высшее инженерное морское училище, капитан дальнего плавания. В качестве штурмана и капитана ходил на различных судах в Атлантике, Индийском и Северном Ледовитом океанах. Работал в отделе морских экспедиций Академии наук СССР. Сейчас— старший помощник капитана учебного парусного судна «Крузенштерн» Министерства рыбного хозяйства СССР. Автор нескольких научно-художественных книг, научных и научно-популярных статей, а также морских рассказов и повестей. В нашем ежегоднике выступает четвертый раз. В настоящее время работает над новой книгой.
К очерку Владимира Толмасова
«ОСТРОВА ЛЕГЕНДАРНЫХ СОКРОВИЩ»
Юрий Иванов
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Повесть
Рис. В. И. Сурикова
Ночь отступает неохотно.
Густая, вязкая темнота будто приклеилась к скалам побережья, неясные очертания которого смутно проглядывают из предрассветной сумеречности. На серебристо-зеленом поле экрана локатора берег и вход в бухту видятся волнистой, разорванной посредине, желтоватой линией.
— Ну и дыра, — ворчит капитан, прижимаясь лицом к резиновому раструбу. — Уже, чем горловина Босфора при входе с Черного моря… Бутылочное горлышко. Что скажешь, помощник?
«Что скажешь» — это мне. Такая уж привычка у Фаддея Фаддеевича, по-судовому просто Фаддея, так мы зовем капитана между собой; если нахожусь в ходовой рубке, он обязательно требует, чтобы я что-нибудь сказал. За пять месяцев плавания я уже привык к капитану и в зависимости от настроения делаю вид, что не расслышал вопроса, либо, если хочется поговорить, что-нибудь отвечаю.
— Течения тут сильные, — говорю я, — с подсосом.
— С каким еще подсосом?
— Вода промыла под берегом пещеры, вкатывается в них и тянет за собой суда, как бы подсасывая их к скалам.
— Еще чего не хватало. Бывал тут?
— Работал на парусно-моторной шхуне «Актиния», — говорю я. — Может, слышал про капитана Мартынова?
— Малый ход! — штурман передвигает ручку машинного телеграфа, а Фаддей, не отрываясь от локатора, ворчит:
— Мартынов? Нет. Не знаю такого…
— Это был один из лучших парусных капитанов Дальнего Востока, — говорю я. — А шхуна! Хороша была посудина! По четырнадцать узлов бегала. Между прочим, в бухту мы входили под всеми парусами.
— Кончились времена парусного флота, — ворчит капитан сердито. — Не знаю, как вы там со своей шхуной, а у меня траулер не велосипед. Штурман, самый малый! Ну, что же ты замолчал?.. Рассказывай.
— Мартыныч был самым первым моим капитаном, а шхуна — самым первым в моей жизни кораблем, — говорю я, потому что так действительно и было. Неужели с той поры уже прошло пятнадцать лет? — Много тут было шхун, но все они быстро вышли из строя: одни потонули, на других сгнили мачты и паруса, с третьими еще что-то случилось. Лишь «Актиния» все ходила и ходила в рейсы. Года до шестьдесят пятого она тут плавала. Что сейчас со шхуной, где Мартыныч — не знаю.
— Разыщи старика, — говорит Фаддей. — Захвати коньячку, закусончнка хорошего. Где живет-то он, помнишь?
— Помню. И разыщу обязательно. Подарок ему везу с острова Маврикий.