В кабине сразу посветлело. Вот уже можно разглядеть лицо женщины… Ее малыш сладко дремал у груди. «Какая она красивая, — подумал шофер. — Верно, значит, говорят: после замужества девушки становятся еще краше. Значит, и моя…» Он помрачнел и даже перестал прочищать стекло.
Тут послышался зычный голос из кузова:
— Э-хей, шофер! Чего ждем?
Он сел за руль, включил скорость и нажал педаль газа. «Ураган» тяжело тронулся с места, свернул направо — между домами и застрявшей машиной.
— Куда пре-е-шь?! — заорал тот же зычный бас.
Не обращая внимания на крики, парень втиснул машину в образовавшийся промежуток. Грунт и здесь представлял собой сплошное месиво. Не находя опоры, колеса «Урагана» бешено вращались буксуя. Летели фонтаны грязи и мутной воды. «Ураган» наконец выбрался из опасного места.
— Молодец, джигит! Ловок, ничего не скажешь!.. — закричали люди с крыш близлежащих домиков.
И женщина тоже похвалила шофера, но про себя.
По мере приближения к складу дорога все ухудшалась, и шофер снова налег грудью на руль… Потом начался подъем на холм у моста через Дарьябаш, где и в обычное-то время приходилось ехать на первой скорости. Вода плескалась у высокой дамбы. Парень увидел людей, толпившихся на противоположном берегу канала — вода была им по пояс. Он с тревогой думал: «Стоит Амударье чуть усилить напор — и дамбу смоет! Ничего не останется от Уралки…»
Если бы не яростные волны, подталкивавшие «Ураган», вряд ли машина осилила бы подъем. С огромным трудом она вползла на мост, и тут оба — шофер и женщина — вдруг увидели: вода течет вспять! Они поняли, что канал Дарьябаш переполнен. На его берегах стояли горожане и горестно качали головами. Облокотившись на палку, задумался о чем-то аксакал в пестром халате. Две черноволосые девчушки временами теребили его за халат, но он не обращал на внучек внимания. Лишь рев «Урагана» вывел аксакала из задумчивости, и он принялся суетливо подталкивать девочек к обочине.
…На перекрестке, возле хозяйственного магазина, шофер остановился и вопросительно взглянул на молодую мать:
— Теперь куда ехать?
— Направо.
На Уралке, у ворот двухэтажного дома с террасой, женщина вылезла из кабины, прижимая к груди спящего малыша. Люди в кузове помогли ее мужу сгрузить вещи. Трогая, шофер еще раз увидел красивое лицо женщины: она смотрела на парня с тихой, благодарной улыбкой на губах, машинально покачивая ребенка.
— Разрешите?..
Полный мужчина в очках осторожно вошел в кабинет.
Секретарь посмотрел на него и ничего не ответил: прижав к уху телефонную трубку, он внимательно слушал абонента. А сам с удивлением думал: «Неужели это Хачик?! Полтора года назад он был почти худым, а теперь вон как разнесло! Ясно, такая полнота не признак здоровья. Дышит, как рыба на суше. Будь моя власть, я запретил бы таким, как Хачик Андреевич, пользоваться транспортом. Видимо, считает унижением для себя ходить пешком».
Закончив телефонный разговор, секретарь встал и, приглаживая волосы, иронически поблагодарил:
— Что ж, Хачик Андреевич, спасибо вам за наводнение… — Он выдержал паузу и сказал строже: — Понадеялись на вас — и вот… А ведь наблюдение за Амударьей — ваша прямая обязанность. Ну хорошо, об этом после поговорим. Виновные будут наказаны.
Секретарь задумался. Томительное молчание затягивалось. «Лучше бы продолжал ругать», — взмолился Хачик про себя.
Словно угадав его мысли, секретарь отрывисто спросил:
— Можете кратко объяснить причину бедствия? Или для этого требуется время?
— Морозы, товарищ секретарь… — виновато ответил тот. — Превзошли все ожидания! На Аму образовался толстый лед. А потом вдруг сильная оттепель. Снег стаял мгновенно, лед быстро истончал — и уровень вскрывшейся Амударьи стремительно поднялся.
— А предвидеть этого не могли? — резко спросил секретарь.
Хачик Андреевич молчал. Да и что скажешь? Ясно, чего ждет секретарь. «Раз так хорошо знаешь, чем грозят обильные снегопады, толстые наледи на Аму и внезапные оттепели, то почему молчал?» Вот ответа на какой вопрос ждет секретарь. Впрочем, Хачик Андреевич был не из тех, кто теряет голову в трудных обстоятельствах. Но и он чувствовал себя так, словно в обувь ему подложили горячие уголья. Он, как говорится, поседел на своей должности — тридцать лет стажа чего-нибудь да значат! Руководители города ценили Хачика Андреевича за организаторские способности и деловую сметку. «М-м-да, а теперь стою посреди кабинета, куда заходил с поднятой головой, и напоминаю человека, не уплатившего долги. Нет, не буду возражать, секретарь!..» — подумал он и выдавил из себя: