Элис писала: «Я все-таки была права. Вот видите: в газетах говорят о том же. Тщета людская! Какое это имеет значение, чей флаг был первым на полюсе? Смертью своей утвердил бессмертие!.. Мы своей гибелью бессмертия не утвердим. Не для кого оно будет. Извините, что посылаю Вам совсем не рождественское письмо. Такое у меня сейчас настроение. И все-таки по привычке я говорю Вам: «Счастливого рождества! Счастливого Нового года!»» Внизу после подписи была сделана приписка: «Передайте Вашему другу о том, что в тот день, когда мы расстались в Дувре и я возвратилась к себе в Лондон, я раздобыла у друзей карту Антарктиды. Я ее рассматривала весь вечер, отыскала полюс недоступности, представила высокую, крепкую фигуру мистера Сорохтина на полюсе в ярком полярном комбинезоне, в темных очках и бесконечную белую пустыню вокруг него. Ночью мне снились белые сны».
Я показал письмо Олегу Георгиевичу Сорохтину.
— Грустное письмо. Жаль ее, — сказал он после долгого молчания. — А может, она все-таки права? Может быть, жалеть надо и самих себя.
— Может. К сожалению, судьбу будущего решаем не мы с тобой.
Так случилось, что в тот же день мы с Олегом Георгиевичем оказались в доме академика Капицы. С Андреем Петровичем, тем самым, что был добровольным радистом на «аннушке», — из среднего поколения этой известной научной семьи — дружим много лет, еще со времени экспедиции в Антарктиду.
В гостиной шла неторопливая беседа о том, что нас всех волновало. Я вспомнил о полученном от Элис письме.
— Примечательное письмо! — прокомментировала Анна Алексеевна. — Знамение времени — безнадежность. Вообще-то англичане по натуре не пессимисты.
Уж кто-кто, а супруги Капицы англичан знали превосходно — много лет среди них прожили.
— В мире все больше растет страх, — сказал я.
— Да, но одновременно растет и антивоенное движение, — заметила Анна Алексеевна. — В Англии оно довольно активное.
Ей возразил Сорохтин:
— Но сумеют ли они одолеть нарастающую угрозу термоядерной войны, которую безумцы могут начать в любое мгновение?
И тут произнес всего несколько слов Петр Леонидович, до того лишь слушавший других.
— Должно одолеть! Если они начнут, то это — конец. — Эту фразу произнес крупнейший ядерный физик нашего времени, нобелевский лауреат, академик Капица. Он-то знал подлинную реальность опасности: «Это — конец!» Значит, никакой ограниченной ядерной войны, никакой предупреждающей, никакой надежды на победу одной стороны. «Это — конец!» Конец существования на планете.
Когда мы уезжали из этого дома, долго молчавший в машине Сорохтин вдруг сказал таким тоном, будто мы только что прервали взбудораживший нас разговор.
— Ну и что в таком случае делать нам с тобой? Ожидать вселенского хаоса?
— Что делать? Но мы же люди, черт возьми! Не можем же вот так, как скот на бойне…
— Не должны! Значит, «бороться и искать…» — Сорохтин улыбнулся.
— Найти и не сдаваться…
Николай Дроздов,
Алексей Макеев
МОРЕ ГОСТЕПРИИМНОЕ
Очерк
Цветные фото авторов
Худ. М. Худатов
Многие народы в разные времена давали ему свои названия. Древние греки называли его Понтом Эвксинским, иначе говоря — морем Гостеприимным, скифы — Синим, арабы — Русским. Были и такие названия: Киммерийское, Скифское, Таврическое, Святое.
Так по-разному в прошлом называли Черное море. Совсем недавно было обнаружено и более древнее его название — Темарун, которое дали ему индийские племена, населявшие восточную часть Северного Причерноморья и Крым до скифов и других ираноязычных племен. Скифы перевели его на свой язык как «Черное море». Позже, уже из славянских языков, это название перешло в турецкий язык. Море стало называться Кара-дениз.
В наши дни о Черном море написано так много работ, что они составили бы целую библиотеку. Подробно изучены его берега, рельеф дна, химический состав воды, животный и растительный мир. О Черном море снято множество документальных, научно-популярных и художественных фильмов. Популярность его, если можно так сказать о море, огромна. Едва пригреет весеннее солнце, как многих неудержимо манит к себе это море. Статистика утверждает, что только курортные хозяйства Черноморского побережья нашей страны принимают более 12 миллионов человек в год. И это не считая «дикарей».