— Фрэйтаг что-нибудь знает?
— Пока еще нет. Но когда узнает, он должен держать нашу сторону. Теперь на попятную идти поздно.
— Позвать Ретгорна?
— Не нужно, — сказал Гомберт. — Я пойду к Фрэйтагу, разбужу его и все расскажу.
— Тогда я остаюсь здесь, — сказал Цумпе.
— Возьми свайку, — сказал Гомберт.
Он подал Цумпе увесистую свайку и пошел с мостика, а Цумпе стал перед дверью рубки, спиной к ней.
Хотя у него было большое желание возвратиться в рубку и взглянуть на связанного доктора, Цумпе продолжал стоять перед дверью, дожидаясь возвращения Гомберта, но вдруг услышал из рубки отрывистый стук, грохотанье и еще вздох; он испугался, что связанный упал вместе со стулом, и все-таки открыл дверь и вошел в рубку. Доктор Каспари все еще сидел на стуле. Он дергался, упирался ногами в пол и, вздрагивая и елозя ногами по полу, пытался отодвинуться вместе со стулом в сторону. Цумпе удивленно посмотрел на него, упер ему в затылок острие свайки и сказал:
— Сидеть тихо! Тебе очень скоро еще придется подвигаться.
Гомберт все еще не возвращался, хотя Цумпе полагал, что пора бы ему объявиться. Он стоял у трапа и прислушивался, оглядывая палубу, и через некоторое время до его слуха донеслись шаги двух мужчин. Он подумал, что это Гомберт поднимается на мостик вместе с Фрэйтагом. Шаги приближались со стороны бакборта, остановились, послышались снова, и Цумпе увидел Ойгена и Эдди, появившихся прямо под ним у трапа: впереди, нервный и подозрительный, прижав автомат к бедру, двигался Эдди. Позади него — Ойген, усталый, — с небрежно торчащей изо рта сигаретой; Цумпе видел, как они остановились, прислушиваясь к чему-то, и, прежде чем Цумпе успел укрыться, оба разом подняли головы и уставились на него. Они смотрели без удивления, без изумления, без всякой растерянности — смотрели так, как если бы ожидали от него какой-то реакции: может быть, оклика или какого-нибудь движения, а может быть, какой-то мгновенной определенности, и, возможно, они прошли бы дальше, если б он выдержал их взгляд и продолжал стоять на мостике. Но Цумпе вдруг отклонился назад и отступил на пару шагов. После этого тут же услышал, что они поднимаются. Они принялись осматривать мостик, шагая мимо Цумпе, перешептываясь и показывая глазами на лодку, висевшую на шлюпбалках, потом повернули назад и теперь, не спуская глаз с Цумпе, шли прямо на него.
— Где наш доктор? — спросил Эдди.
— В кают-компании, — ответил Цумпе. — Он там квартирует.
— Он должен быть здесь, — сказал Эдди.
— На мостике посторонним делать нечего, — сказал Цумпе.
— Говори, где он, — сказал Эдди.
— Вы обычно все так хорошо знаете, — сказал Цумпе. — Что же вы на этот раз такие беспомощные?
— Здесь какая-то дверь, — сказал Громила и дернул за ручку, попытавшись открыть дверь штурманской.
— Убери лапы! — сказал Цумпе. — Сюда никто не имеет права входить, кроме капитана и штурмана.
Ойген покачал головой, засмеялся глупым прерывистым смехом и снова подергал дверь, так что Цумпе невольно придвинулся ближе, держа свайку наготове в кармане.
— Открывай, слышишь, — сказал Ойген.
— На это имеют право только капитан или штурман!
— И еще мы, — сказал Эдди. — Если мы тебе приказываем, это значит, что тебе приказывает сам капитан. Или тебе не ясно?
— У него, видать, башка неважно соображает. Хорошо бы по ней стукнуть.
Громила еще раз дернул за ручку, потом наклонился и заглянул в замочную скважину. Эдди в это время наблюдал за его лицом, как будто хотел определить, что его брат увидел в рубке. И в ту же секунду Цумпе выхватил из кармана свайку и замахнулся. Он уже выбрал точку — между ключицей и шеей, куда должно было войти острие свайки, но, прежде чем его рука успела опуститься, Ойген, который уже заметил в рубке связанного доктора Каспари, повернул голову, увидел занесенную над братом руку и резким ударом локтя оттолкнул Эдди в сторону, так что Эдди отбросило к поручням. Он оттолкнулся от них, как боксер отталкивается от канатов, и в ту же секунду нажал на спуск автомата.
Ствол автомата рассек воздух по косой линии, снизу вверх, разбрызгивая из дула осколки пламени. Очередь пропорола тело Цумпе от бедра до ключицы, ураганным шквалом отбросила его назад, и он казался удивленным, когда медленно оседал, и, осев, какое-то мгновение удивленно же смотрел в никуда, а потом упал лицом вниз.
— Ну вот видишь, — грустно сказал Ойген, — видишь, как оно обернулось…
Эдди откинул ногой с пола стреляные гильзы и сказал: