— Ну так как, капитан, — спросил он, — я могу продолжить свой рассказ? Я хотел бы дорассказать его вам.
Фрэйтаг помолчал, затем повернулся и пошел вниз по трапу.
«Значит, он заметил, — думал Фрэйтаг, — почуял, что у меня было на уме, потому что Золтоу не мог ему об этом сказать. Золтоу был единственный, кто знал о моем плане. Он все предугадал: то, что мы хотели избавиться от них, попросту вытолкнуть их в море на расстояние какой-нибудь мили, где они лежали бы, как на тарелочке, и береговой полиции не составило бы труда взять их. Значит, этот вариант отпадает, и он хочет заставить нас пройти на бак, а сами они будут стоять рядом со своими дробовиками и пистолетами, все трое, а стволы их «пушек» будут ходить из стороны в сторону и указывать, что нам следует делать. Теперь к этому надо быть готовым…»
Брандер резко осел под ним и задрал корму, как будто хотел встать на бушприт; Фрэйтага бросило на поперечину, он смягчил удар, молниеносно выбросив вперед обе руки, и услышал, как стулья, проехав по полу, резко уткнулись в переборку.
«Может быть, сейчас самое время, — подумал Фрэйтаг. — Во время шторма можно кое-что повернуть по-другому. Теперь нам нужно предпринять что-то новое».
Он подумал о том, стоит ли ему сейчас подняться к Филиппи и переговорить с ним, хотя заранее знал, что произойдет, как только в дирекции узнают об их ситуации: они пошлют полицейский катер и заставят его вместе с командой действовать в согласованном контакте с полицией, и люди из дирекции ни на минуту не усомнятся в том, что они дали единственно верный совет. С другой стороны, ему не нужно было напрягаться, чтобы представить себе, что произойдет на борту, как только полицейский катер объявится вблизи брандера. Фрэйтаг подумал о Гомберте и о том, что он хотел затеять, когда затащил доктора Каспари в штурманскую рубку. Тогда Фрэйтаг был против этой идеи, потому что у него был свой план, но стал бы он сейчас, когда его план уже ничего не стоил, стал бы он снова препятствовать тому, что собирались сделать Гомберт или кто-нибудь другой из команды, вынужденные положить хоть какое-то начало?..
По стене метнулась длинная тень, она показалась ему знакомой, и, прежде чем обернуться, Фрэйтаг уже знал, что это была тень колпака Триттеля — примятый и слегка опавший колпак возвышался над изборожденным морщинами лицом, подобно белому лампиону.
— Входи, — сказал Фрэйтаг. — Входи же!
Он повернулся и увидел Триттеля, каким не видел его никогда: кок стоял у двери, с трудом переводя дыхание, рот его был раскрыт, в глазах застыл безмолвный ужас, адамово яблоко перекатывалось по худой шее, руки бегали под фартуком, дергались и сплетались, а худое тело раскачивалось из стороны в сторону. Он стоял у двери, как если бы опасался входить в каюту.
— Это случилось, — сказал кок.
— Что — случилось?..
— Это вышло само собой, я даже не знаю, как…
— Говори, что случилось? — тоном приказа сказал Фрэйтаг.
— Сейчас скажу… — говорил кок. — Ойген напоролся на мою бритву!..
— Вы вместе пили кофе?..
— Он зашел в камбуз и потребовал кофе, — тихо сказал кок. — У меня был теплый кофе, я дал ему то, что было, и мы начали пить вместе…
— Он что, лежит у тебя в камбузе? — спросил Фрэйтаг.
— Он пил кофе и не спускал с меня глаз, а когда выпил свой кофе, захотел есть. Я дал ему хлеба и сардин в масле, и он начал есть, и, пока ел, я мог ходить туда и обратно, и в это время он за мной не смотрел, и тут я подумал обо всех нас, и мне показалось, что вы от меня этого ожидаете и что каждый из нас сделал бы на моем месте то же самое — ведь правда, вы бы сделали то же самое?..
— Что случилось? — спросил Фрэйтаг.
— Я как раз брился перед этим, я знаю, ты терпеть не можешь, когда я бреюсь в камбузе, и я посмотрел на бритву, но ее я еще не успел промыть. И я взял другую. Когда я его полоснул — я как сейчас это вижу!.. — он хотел вскочить, но не смог и грохнулся рядом с табуреткой. Ведь вы бы сделали то же самое, а?.. Боже мой, ну скажи мне, что бы ты сделал?
— Где он сейчас? — спросил Фрэйтаг.
— Его уже нет на борту, — сказал Триттель. — Я вытащил его из камбуза и бросил в море. Теперь их в кают-компании двое.
— Да… — сказал Фрэйтаг. — Теперь их осталось двое.
— Ты должен меня выручить, — сказал кок. — Ты ведь выручишь меня?.. Я это сделал ради вас, ради тебя и ради других, и еще ради Цумпе. Ну скажи же мне что-нибудь!..
— Это уже случилось, — сказал Фрэйтаг.
— Мне не нужно было этого делать?
— Это мы узнаем, — сказал Фрэйтаг. — И очень скоро.
Они стояли один против другого и пили черный кофе, чувствовали теплый пар на лицах и горячее теснение внутри после первого глотка.