Зоологи сели в машину и медленно направились к незнакомцу. «Да ведь это же пропавший Бородач!» — вырвалось у Марка. Действительно, это был старый лев из Голубого прайда, который исчез с месяц назад. Но в каком жалком состоянии он находился! Это были на самом деле одни мощи. Ребра выпирали наружу, а кожа свисала на них, как на порванном барабане. Было ясно, что лев находился на грани голодной смерти.
«Стоило подъехать нам вплотную, — пишет Делия, — как Бородач, глухо ворча, бросил непосильную ношу и заковылял к акациям. Вблизи вид у него был ужасный. Морда, шея и плечи были утыканы иглами дикобраза, очевидно причинявшими несчастному немалую боль. Подойдя к деревьям, лев тяжело рухнул на песок, словно был уже не в силах держать увенчанную лохматой гривой голову.
Марк выстрелил шприцем со снотворным, которое подействовало молниеносно. После этого мы приступили к осмотру, попутно удаляя застрявшие в шкуре колючки. Когда мы закончили, стало уже темнеть. Можно было возвращаться обратно, но Марк никак не мог вытащить обломок особенно толстой иглы, торчавший под коленом на задней правой ноге. Он пробовал подцепить его кусачками, но слишком короткий конец каждый раз выскальзывал.
При свете фонарика мы увидели, что это была не колючка, а сломанная берцовая кость. И тут все стало на свои места. Бородач где-то ухитрился сломать ногу. Прайд бросил его. Чтобы поддержать жизнь, он рискнул напасть на дикобраза, чем увеличил свои страдания. Но вот что странно: ради чего он тащился по пустыне к лагерю? Неужели рассчитывал на помощь человека?»
Травма была слишком тяжелая, но Марк все же решил попытаться спасти непрошеного пациента. В лагере он собрал все «хирургические инструменты» — кусок ножовки, бритву, щетку для чистки раны, иглу и толстую леску.
Когда он приступил к операции, уже спустилась ночь. Марк вскрыл и обильно продезинфицировал рану, отпилил три четверти дюйма расщепленной на конце кости. Затем сшил порванные сухожилия и кожу и привязал ногу к обломку доски. Напоследок он ввел льву большую дозу антибиотиков.
Утром оперированный был жив, хотя и находился без сознания. Чтобы по мере сил помочь ему, Марк застрелил антилопу и подложил ее под голову Бородача. На первое время Делия устроилась с ружьем поблизости, чтобы отгонять шакалов и гиен.
И чудо свершилось. Во второй половине дня лев съел несколько кусков мяса, а затем опять впал в прострацию. Однако к вечеру силы вернулись к нему, и он встретил своего спасителя предостерегающим ворчанием. От антилопы осталось меньше половины. Было ясно, что завтра ему понадобится что-нибудь посолиднее. Поэтому Марк отправился на охоту и скоро вернулся с сернобыком.
И тут произошло второе чудо. Когда охотник подтаскивал на цепи тушу ближе к акациям, где лежал лев, тот встал и заковылял навстречу. На всякий случай Марк вскинул ружье, но Бородач не обратил на него никакого внимания. Вцепившись клыками в тушу, то и дело падая, он стал помогать тащить быка к своей площадке. Вся эта процедура заняла не менее полутора часов. Лев, конечно, испытывал страшную боль, но не бросил своего занятия, пока не свалился под облюбованной акацией.
Утром и вечером Оуензы приглядывали за Бородачом, когда он вставал на кормежку, осторожно поджимая заднюю лапу. На девятый день лев исчез. Под акацией осталась лишь измусоленная и изгрызенная доска — шина. «Пункт скорой помощи» мог прекратить свою работу.
«Три недели спустя мы шли по следу гиены, когда внезапно наткнулись на отпечатки лап взрослого льва. Поскольку дело было на заросшем кустарником склоне дюны, Марк решил на всякий случай выяснить, не забрел ли к ним какой-нибудь чужак. Следы в песке стали глубже — очевидно, зверь преследовал какую-то добычу. А вот и развязка мимолетной драмы буша — пропитанный кровью песок и кучка игл дикобраза. Мы прошли еще немного и на гребне дюны заметили сидящего льва, вглядывавшегося в покрытую дымкой долину. Извечная картина вечной Африки. Но тут лев повернул голову, и мы увидели бирку с № 1. Это был Бородач. Он заметно прибавил в весе и ничем не походил на беспомощные мощи, которые мы выхаживали.
По законам жанра мне, видимо, следовало расписать, как он ластился к своим спасителям. Но чего не было, того не было. Бородач, безусловно, узнал нас, но единственное, что он сделал, так это отвернулся с безразличным видом. Что ж, в здешнем мире это вполне могло сойти за проявление вежливой любезности: «Вам хочется посидеть здесь. Милости просим. Места всем хватит». Наконец Бородач поднялся и медленно удалился, слегка прихрамывая на правую заднюю ногу».