— Попались! — шепчет Ахмед. — Сами в капкан лезут…
Он еще раз презрительно смотрит на русских: ведь никто, кроме них, не мог бы поверить в доброту старого шакала — каракайтакского эмира Гамзы. А они уверовали, получили приглашение и едут в гости.
Бек вздыхает: эмир Гамза сказал, как только русские беки войдут в его владения, отрезать их и полонить. Таков приказ! Уцмия нельзя ослушаться!
Прикрыв глаза, Ахмед дремлет. Надо подождать час или два, пока все не утихнет и русские не убедятся окончательно в добросердечии властителя.
Сигнал!
Бек пришпоривает иноходца, и вот уже персы окружили русских.
Отряд Гмелина слишком мал, чтобы сопротивляться. Один из казаков обнажил было саблю, но тут же над его головой сверкнули три клинка, и он упал израненный под ноги лошадей. И все-таки быть бы жестокой сече и не одна голова перса легла бы в придорожную пыль, прежде чем Ахмед овладел обозом, но Гмелин остановил кровопролитие.
— Прекратить! — властно скомандовал он, и казаки со звоном кинули сабли в ножны. Вышел вперед и, угадав в Ахмеде начальника, строго спросил:
— Кто вы и по какому праву останавливаете нас? Мы — подданные империи Российской…
Перс ухмыляется:
— Именно вас, подданных России, мне и нужно.
Действовать прямо — так вначале решил бек Ахмед. Однако, взглянув на Гмелина и приняв во внимание случившееся, стал хитрить.
— Простите, — тут же добавил он. — Простите, но очи великого владыки решили взглянуть на столь прославленных путешественников. Он послал встретить вас.
— Не много ли? — усмехнулся начальник экспедиции.
Не смутившись нимало, перс так же вежливо ответил:
— Хан оказал вам честь, послав такой большой отряд. Мы должны охранять вас.
— Хорошо, — говорит Гмелин. — Я сам объяснюсь с ханом.
Он протягивает вперед руку, пытаясь отстранить Ахмеда, но не так-то прост старый, отъявленный бандит:
— О, благородный бек! Я должен проверить — не везете ли вы золото, серебро, шелк…
И начинается унизительная процедура обыска.
Перевертываются телеги, летят картины, образцы минералов, гербарии. Ахмед все дотошно осматривает, вертит, трет в руках каждый камешек. На глазах Гмелина он вспарывает несколько чучел и шарит у них в брюхе. Ничего ценного. Рисунки, засушенные цветы, камни… Кому это нужно?! Странные люди! Зачем они везут все это?
Ахмед смекнул: видно, камни магические. Да, ведь Гмелин знахарь, он лечил ханов.
Воровато оглянувшись по сторонам, бек Ахмед подзывает к себе путешественника. Наклонившись к самому уху Гмелина, он шепчет:
— Будет лучше, если ты скажешь, какой камешек целебный.
Гмелин делает вид, что выбирает, долго роется в коллекции и наконец подает обыкновенный песчаник:
— Эликсир молодости! Принимать в толченом виде.
Бек Ахмед благодарит и прячет камень у самого сердца. После этого он немного добреет.
Наконец, осмотр закончен. Не спеша, ворча себе под нос, персы расходятся. Они готовы в любую минуту броситься на русских, порубить их всех до единого. Но бек Ахмед приказал никого не трогать: они пленники хана, они его собственность. И эту собственность персы должны доставить в целости и сохранности. Но самое смешное: если нападут другие бандиты — не на живот, а на смерть обязаны защищать проклятых гяуров. Каждый из пленников, как пояснил бек, стоит больших денег. Тридцать тысяч рублей должна уплатить за них русская царица. Если не уплатит, эмир Гамза продаст их туркам.
Однако персы, не имеющие права и пальцем тронуть русских, мстят им по-другому. Ведь уцмий ничего не сказал о том, кормить или не кормить пленных. Он наказал только, чтобы они были живы. Персы так их и кормят, чтобы те только были живы и не умерли с голоду.
И сколько ни будет взывать потом к совести эмира Гамзы русский путешественник, уцмий останется непреклонным. И даже тогда, когда старшины в Берикее заявят ему о своем недовольстве его делами, сердце Гамзы не дрогнет. Он лишь перевезет Гмелина в другую деревню, дабы никто не смел осуждать его более.
Дни и ночи плетутся голодные русские по тернистым дорогам, среди безмолвных гор, сквозь седые туманы.
С наступлением сумерек туманы рассеиваются. Только отдельные клочья, словно отставшие от табуна голубые кони, бредут вдаль без дороги. Бредут туда, где красный закат.
Пленники будут идти долго, и на привалах, когда персы садятся есть, им, словно псам, кинут черствые лепешки и заплесневелый сыр. А художник Бауэр горько усмехнется: «Кто сказал; что в Персии жара? Сейчас здесь ужасно сыро. От такой сырости и умереть недолго».