— Мальчики, мы опаздываем!
«Симка» рванулась, менгиры отступили смятенным воинством и вскоре поднялись снова. Городок Локмариакер — «Место, где дом Марии» — окружен ими и захвачен, столбы разных форм — четырехгранные, округлые, плоские — засматривают в окна. Уже восемь часов, время обеда, но надо потерпеть.
— Покончим сегодня с менгирами, мальчики. Завтра некогда.
Путеводитель велит посетить «Стол купцов» — громадную кровлю дольмена, погруженного в толщу холма. Вблизи оказывается — «досок стола» три, а «ног» — семнадцать. Холм насыпной, раскопанный археологами, внутрь, под стол, ведет галерея, и я увидел, подняв голову, фрагменты изображения, высеченного на камне, — повозку, копыта лошади. Невдалеке «Большой менгир», крупнейший в околотке. Он лежит, расколовшийся на куски, — ствол в три обхвата, двадцатиметровый, весом триста пятьдесят тонн. А некогда ведь стоял…
— Луксорская игла в Париже, — заметил Лоран, — потребовала сложных инженерных приспособлений. Между тем она гораздо легче.
Менгиры, дольмены, курганы… Результаты раскопок — посуда, оружие, украшения — скупо приоткрыли завесу тайны. Не высветили происхождение прабретонцев, не открыли смысл всего ими воздвигнутого.
До чего она хрупкая наша «симка», остывающая у гранитного исполина, под охраной некоего существа, выдолбленного на грани, почти стертого временем… Менгир караулил вход в отель «Менгир», маленький, уютный, популярный среди гастрономов. Меню обеда у двери гласит: все «фрукты» моря.
Довольствуясь сосисками, я с опаской смотрел на «фрукты», поданные Жослену, — глазастые, усатые, хвостатые, с клешнями, с присосками.
За едой французы не спешат. Неизменный сыр, яблочный пирог на десерт, затем чай — часа полтора ушло на то, чтобы просмаковать все компоненты обеда по отдельности. Супруги решили идти спать. Я вышел на улицу — идол, охранявший «симку», властно позвал меня.
Солнце уже село. Ветер вымел тучи, городок затих под высоким прохладным фарфоровым небом. Домики с померкшими оконцами нахохлились — жалкие жилища-однодневки, затерявшиеся среди каменных богатырей. Мнилось, они растут, тянутся к диску луны, еще прозрачному, ждут, когда он вспыхнет. Я тоже ждал и был вознагражден. Камни осветились точно изнутри, наполнялись жизнью…
Скатерть на траве, бутыль молока, сыр, плотное масляное бретонское печенье…
Проносясь мимо ресторана, мы бросали на него взгляды презрительные, а Жюли однажды показала язык. Второй завтрак, купленный в каком-нибудь «Супермаркете друидов», обходился в несколько раз дешевле. И был вкуснее — с приправой из свежего воздуха.
— Зато у нас в Лерки будут ракушки сен-жак, — говорил Лоран, хотя в утешении я не нуждался.
Иногда мы долго колесили, выискивая живописный уголок и натыкаясь на бирки с надписью «Частная собственность». На севере, ближе к Ла-Маншу, вмешивалась непогода. Туча, угрожавшая дождем, вынудила нас устроить пикник в городке Сен-Тегоннек, на площади.
Зодчий обильно и чрезмерно нарастил топорные башенки, претендующие на изящество, однако делал это, сдается мне, с душой горячей, и декор не оскорбляет вкус, подкупает провинциальной наивностью. Но шедевром трогательной, хочется сказать первобытной, простоты явилась Голгофа.
Три креста на высоких колоннах, ангелы на рострах под распятием, собирающие кровь Христа, множество фигур внизу, на пьедестале, изображающих хождение по мукам, торжество палачей, скорбь и гнев праведных, беспечный страж, уснувший у гроба в момент воскресения. В нише пьедестала — святой Тегоннек и волк, которого он запряг в свою повозку взамен задранной лошади. Все персонажи, вырубленные из гранита, сильно и словно наотмашь, чем-то напомнили мне изваяние древних — добродушного идола в Локмариакере. Я удивился, прочитав в путеводителе, что создатель Голгофы жил всего четыреста лет назад. Исправный католик, небезразличный к урокам Возрождения, этот безымянный бретонец сохранил верность давней языческой первооснове.
Память человечества безгранична…
Мастер крепко сидел на «коне гордости», противился диктату общепринятого, стремясь выразить что-то свое, впитанное им из родной почвы.
Искусство сурово-монументальное выросло на ней. Гранитные многофигурные сельские голгофы в центре и на севере Бретани поражают так же, как застывшие полчища дольменов на юге, и, как они, не имеют равных в Европе.
— Хелло! Я помогу вам.
Жюли вскочила, отложив бутерброд. Я обнаружил, что мы не одни на площади в Сен-Тегоннек, отмеченном в путеводителе двумя звездочками. В пяти шагах от нас молодая пара громко и озабоченно говорила по-английски. Ветер рвал из рук мужчины карту.