— Старики, пожалуй, покрепче, — вставил Лоран.
— Ваша правда, мсье, — согласилась Гертруда. — Ты с ума сошел, Жако! Замолчи!
В саду к ребятам присоединилась маленькая, голосистая собачка, и Жако затявкал.
Беседа затихала. Гороскопы Анны и Марии взбудоражили нас, и странное ощущение не проходило. Сдавалось, уютный, прочный дом Мадеков снялся с фундамента, нас всех несет поток времени, могучий и грозный.
— Моего отца убили под Верденом, — проговорил Барнабе. — В первую войну… Мне было шесть лет, я кое-что помню.
— Одна жизнь, и две такие войны, боже мой, боже! — вздохнула Гертруда.
Лоран поглядел на часы и затем робко, вопросительно — на жену. Жюли вскочила.
— Ну, друзья мои…
— Жако, малыш мой, скажи «до свиданья», — выпевала хозяйка, провожая нас. — Скажи, будь умницей. До свиданья! Ты же умный. Пуф, дуралей, невежа!
Дети и собачка резвились вовсю. Жако, игнорируя нас совершенно, усердно тявкал.
Сейчас передо мной на письменном столе — новогодняя открытка, привет от Мадеков. Традиционный, в модном бретонском духе пейзаж — лесное озерко, льдистый его блеск в опушке черных, окутанных зимней стужей деревьев. На переднем плане — дерево, лишенное кроны, будто обезглавленное взрывом, и обугленное. Обломанные ветви — точно руки, поднятые в мольбе.
Моление о весне, о мире…
Елизавета Сумленова
ЧЕХОСЛОВАКИЯ:
ПО СЛЕДАМ ИСТОРИИ
И ЛЕГЕНД
Очерк
Цветные фото автора
В Оломоуце поезд стоит восемь минут. И мы, группа московских журналистов, ломаем голову — как успеть с посадкой? Если учесть, что нас тридцать человек и все в один вагон, — задача не из легких.
Сначала вычисляем, где остановится вагон? Затем обсуждаем дальнейшие действия. Значит, так: сначала идут женщины, без вещей, затем мужчины по конвейеру передают пожитки и впрыгивают на ходу… В спорах не замечаем человека, стоящего чуть поодаль. Вот он подходит, улыбается:
— Извините, друзья, что вмешиваюсь… Меня зовут Милош, я пришел сказать — напрасно волнуетесь. Ведь вы на чешской земле — машинист не тронется с места, пока не опустеет перрон. Все будет в порядке. А пока не выпить ли по кружке пива на дорожку? Угощаю…
Милош был прав, операция «посадка» прошла успешно. Мы прощаемся с последним пристанищем на доброй чешской земле. Мимо окон проплывают стеклянный корпус гостиницы «Флора» и строгий шпиль храма святого Маврикия, словно напоминая, что Оломоуц — город цветов и фестивалей органной музыки.
— Приезжайте еще, — доносится с перрона голос Милоша. — Встретимся в Праге!..
В Праге!.. Отсюда две недели назад началось наше путешествие по стране. Злата Прага — город древний и юный, исток всего прекрасного, что есть на чешской земле.
Как только не называли Прагу! Стобашенный город, Королева городов, Консерватория Европы… «Северным Римом» назвал ее Петрарка, «Дантовым раем» — Роден. А наш современник Назым Хикмет сравнил ее с «волшебным зеркалом, в котором живет тайна».
Каждый находит в Праге свое, вспоминает о ней по-своему.
Когда лучше всего приезжать в Прагу? Зимой, когда она одета во все белое, как невеста? Или летом, когда пряно пахнут левкои и синее небо лежит на остриях соборов? А может, осенью, когда город завешан туманом и в парках идет медленный лиственный дождь?
Прага прекрасна всегда — под снегом и летящими листьями, в заре и синеве — романтический город с высоким ладом. Прекрасна утренняя прозрачность древнего города. Сказочна ночная Прага, когда пустынна Вацлавская площадь, тих и безлюден уставший от туристов Карлов мост, а фонари в Градчанах воскрешают очарование легенд. Архитекторы словно искали здесь недостижимую и совершенную красоту.