Метрах в семидесяти от него стоял стол, накрытый красной скатертью, на нем мегафон, папки, какие-то бумаги… Шикалов что-то говорил толпившимся неподалеку деревенским мужикам, размахивая руками. Но когда Павел Буянов, запыхавшись от быстрой ходьбы, пробрался через толпу, Шикалов уже маячил у грузовика с клеткой, в которую полчаса назад Павел сажал Потапыча. Сам, собственными руками.
Переводя дыхание, Павел покрутил головой, присматриваясь. За грузовой машиной виднелись разноцветные «Жигули», «Москвичи», автобусы. В стороне стояли две блестящие черные «Волги». За легковушками толкался приезжий, пестро одетый люд, и оттуда доносился разноголосый собачий лай.
Наконец Шикалов вернулся к столу.
— Николай Филиппович, — сунулся было к нему Павел. Но тот молча отстранил его рукой и взял мегафон.
— Товарищи! Внимание! Внимание! — раздался над поскотиной голос. — Областные испытания лаек на злобность объявляю открытыми. Представляю судей… — г Он перечислил несколько фамилий, после чего сказал: — К испытаниям допускаются западносибирские лайки с родословными, в возрасте от трех лет и выше. Сначала идут суки, потом кобели. Первой вызывается лайка Анита — диплом полевых испытаний второй степени, возраст четыре года. Владелец Харченко.
И Павел понял, что опоздал и теперь уже ничего нельзя сделать. Он увидел высокого худощавого мужчину с поджарой лайкой черно-белой масти и повернул назад. Не хотел он смотреть, как будут рвать собаки его Потапыча. Но вначале невнятный смешок, а затем откровенный язвительный смех заставил обернуться.
— Чего это? — спросил он у оказавшегося неподалеку соседа Василия.
— Та-аа, — махнул тот рукой. — Не собака, барахло. Боится медведя. За хозяина прячется.
Над поскотиной снова раздался голос Шикалова.
— Лайка Анита снимается с испытаний из-за непригодности. Уберите собаку, гражданин Харченко.
— А ведь говорили, что только чистокровных собак допускают, — удивился бригадир Иван Макарьевич.
— Ну и что из того, что чистых?! — громко, чтобы другие слышали, сказал Василий. — Кровя-то чисты, да жидки, водичкой водопроводной с двенадцатого этажа разбавлены. Собаки эти не то что медведя — дерева с балкона не видели…
— Вызывается лайка Петра, возраст три года, диплома нет. Владелец Анисимов, — громыхнул над поскотиной усиленный мегафоном голос Шикалова.
— Куда ей без диплома?! — съехидничал Василий. — Тут с дипломом…
Лайка сделала по поскотине круг, но держалась от медведя в отдалении. Потом остановилась и залаяла.
— Фас, Петра! Фас! — закричал хозяин.
Собака стала приближаться к медведю, усиленно нюхая воздух. Шла осторожно, опустив хвост и прижав уши.
— Фас, Петра! Фас! — надрывался хозяин. Он, кажется, готов был сам броситься на медведя. В это время тот резко повернулся — и собака, истерично взвизгнув, рванулась назад, под судейский стол, едва его не опрокинув.
Зрители откровенно захохотали. Кто-то озорно свистнул. Хозяин кинулся ловить собаку, но та не давалась, шныряла по толпе, усиливая хохот и неразбериху.
— Внимание! Внимание! — гремел Шикалов. — Прошу соблюдать тишину. Или я попрошу покинуть испытания… Мешаете работать судейской коллегии…
Шум медленно затихал. Павел посмотрел на Потапыча. Тот занимался цепью. Он тянул ее, стараясь оторвать от ошейника. «Дурак! Ты бы снял кольцо с кола, да шасть домой… А там бы мы уж…» — мысленно подсказывал ему Павел и вспомнил, как медведь попал к нему…
В апреле, уже после весенней пред капельной метели, Павел на своем тракторе расчищал дорогу до райцентра. Окончив работу, возвращался в деревню. Шалея от яркого солнца и напевая под нос что-то залихватское, он погнал трактор по просеке. Выгадывал этим Павел немало — срезал крюк километров пять, да и проверял, цела ли заветная, припасенная до срока копешка лесного духмяного сена. Срок этот наступил, корова вот-вот отелится.
Трактор мощно гудел. Снег кое-где скрывал гусеницы, но Павел не беспокоился, знал — колдобин и ям нет. В одном месте только бы не проглядеть — объехать вывернутую ветром ель.
Солнце било в глаза, грело через стекло. Грудь распирало от весенних запахов, пробивающихся сквозь привычный запах солярки. А вот и громадный ствол ели вытянулся поперек просеки. Тут нужно взять чуть правее, вплотную к деревьям. Еще немного… Вот так.