Облаченный в черную шкуру, обитающий в лесах, восточный бизон был не только крупнейшим животным этого вида, но и обладал широчайшим размахом рогов, а его исключительно прочная шкура защищала его от всех видов оружия, кроме самого острого. Для туземных охотников, передвигавшихся пешком и владевших луком или копьем (следует помнить, что в обеих Америках не было прирученных лошадей, пока их не ввели испанцы), бизоны были крайне трудной добычей. По этой причине, а также в силу того, что обитавшим в лесах индейцам было доступно множество более легкой дичи, они, по-видимому, редко охотились на бизонов. Однако северо-восточные племена иногда шли на риск, чтобы добыть огромные, покрытые густым волосом шкуры, лучше которых не было ничего для одежды, в которую они облачались зимними ночами. Возможно, что именно эти одежды, украденные или выторгованные у индейцев на Восточном побережье первыми португальскими пришельцами, и привлекли внимание последних к невиданному изобилию ценного сырья для баффа в Новом Свете.
В первой трети шестнадцатого столетия португальцы удерживали монополию на североамериканский бафф, но позднее об этом проведали французы. После экспедиции 1542 года вверх по реке Святого Лаврентия сир Роберваль отметил, что туземцы «питаются также мясом оленей, диких кабанов, бизонов, дикобразов…». Менее чем через десять лет французы сами начали усиленно торговать шкурами бизонов. К середине века они фактически вытеснили португальцев. В заливе Святого Лаврентия два племянника Жака Картье «продолжали из года в год скупать у вышеупомянутых дикарей шкуры бизонов и детенышей бизонов». Французы распространили торговлю также на юг. Педро Менандес возмущенно жаловался своему повелителю королю Филиппу Второму Испанскому на вторжение французов на побережье. «В 1565 году, — писал он, — и еще несколькими годами ранее индейцы доставляли бизоньи шкуры вниз по реке Потомак, а оттуда везли их вдоль берега на пирогах французам примерно к району залива Святого Лаврентия. За два года, таким образом, ими было получено 6000 шкур».
Вскоре бафф, выделывавшийся французами, приобрел особенно широкую известность. Как писал Шарлевуа, «нет ничего лучше (чем эта шкура) в уже открытых краях мира; она легко носится, и, хотя чрезвычайно крепка, она становится гибкой и мягкой как лучшая замша». По словам бристольского купца Томаса Джеймса, по прочности она не уступала коже из моржовых шкур, и большое ее количество вывозилось из Франции в Англию, где целые полки одевали в мундиры из этой кожи. По крайней мере один из них — знаменитый Баффс — взял свое название от кожи, в которую были облачены его воины.
Первоначально англичане не получали своей доли этого нового богатства. Тем не менее в 1554 году они во всяком случае знали, что представлял собой бизон, и, как свидетельствовал Джон Лок, слон «был больше трех быков или бизонов». К семидесятым годам шестнадцатого века им уже было известно, как он выглядит. «Эти животные величиной с корову, их мясо вкусно, из их шкуры получается хорошая кожа, их волос очень нужен, он напоминает шерсть… Впервые эти сведения достигли ушей англичан еще лет десять тому назад».
Антони Паркхэрст, который ловил рыбу в водах, омывающих Ньюфаундленд, с 1574 по 1578 год, подружился с несколькими португальскими моряками, которые обещали доставить его на Кейп-Бретон, а затем к Канадской реке, то есть к реке Святого Лаврентия. К его огорчению, они его обманули, но, по-видимому, он узнал от них о существовании «бизонов… в соседних странах (с Ньюфаундлендом) и что этих бизонов очень много на твердой земле (на материке)».
Примерно в то же время другой английский моряк, Джон Уокер, совершил, похоже, пиратский налет на Норамбегу, в районе побережья заливов Мэн и Фанди, который тогда начал подпадать под французское влияние. Уокер исследовал нижние колена реки Сент-Джон, где он и его люди «нашли… в одной индийской хижине… 300 высушенных шкур, большинство из них размером восемнадцать квадратных футов». Мы узнаем, что большая их часть — это шкуры какого-то зверя, гораздо больших размеров, чем (домашний) бык, и что Уокер увез украденные им шкуры во Францию, где он продал их по сорок шиллингов каждую — по тем временам большая сумма. В заключение в сообщении говорилось: «Эго подтверждает Дэвид Ингрэм, и он описывает зверя как большого, вероятно, это какой-то вид бизона».
Английский моряк Дэвид Ингрэм был высажен на необитаемом побережье Мексиканского залива в 1568 году Джоном Хокинзом. В течение двух лет Ингрэм пробирается пешком на север, главным образом вдоль Атлантического побережья в поисках европейцев, и все это время его поддерживали туземцы. В конце концов он встретил французского купца в районе, который сейчас является центральной частью Новой Шотландии, и тот взял его с собой во Францию, откуда он добрался до Англии. Здесь в 1582 году его проинтервьюировали агенты сэра Хамфри Гилберта, и он сказал им: «Там есть множество этих бизонов (в прибрежных районах, по которым он прошел) — это зверь такого размера, как два быка… у него длинные уши, как у ищейки, а возле ушей растут длинные волосы, и рога у них гнутые, как у баранов, глаза черные, волосы длинные, черные, грубые и лохматые, как у козы. Шкуры этих зверей продаются очень дорого».