Отчаиваться не нужно — наденьте ласты, маску, дыхательную трубку, и с ваших глаз сойдет «мутная пелена».
Сегодня, когда это снаряжение является достоянием каждого желающего, сотни тысяч людей стали совершать непродолжительные прогулки в обитель Нептуна. Ныряльщики увидели необыкновенное по красоте и новизне зрелище. Можно с уверенностью утверждать, что никакой самый интересный рассказ, никакая, пусть даже самая захватывающая книга не могут в полной мере передать поистине фантастическую и чарующую картину морского царства.
Но, как ни печально, радость и эстетическое наслаждение, которые приносит общение с «голубым континентом», иногда омрачаются встречами с его опасными обитателями.
I. Скорпена
Заглянув в подводный мир, человек навсегда остается там душой, как будто он побывал в сказочной стране фей.
Мое первое знакомство со скорпеной, или морским ершом, состоялось давно. В поселке Планерском, расположенном на побережье Черного моря близ города Феодосии, около двадцати лет назад я обучался плаванию и нырянию в комплекте № 1. Набрав полные легкие воздуха, я опускался на глубину, достигал дна, и туг же какая-то неведомая сила, словно пробку, выталкивала меня на поверхность. При всем старании мне никак не удавалось задержаться под водой даже мгновение. И тогда в голову пришла мысль — нырнуть и схватиться руками за густые водоросли, покрывающие грунт. Результат превзошел все ожидания, таким образом я мог оставаться под водой пятнадцать — двадцать секунд!
— Будь осторожен, — сказал мне после одного из таких погружений мой добровольный тренер, добродушный худощавый четырнадцатилетний мальчик, — так можно уколоться о ядовитые колючки скорпены.
Когда я попросил его рассказать об этой рыбе, он искренне удивился, что мне ничего не известно о ней.
— Неужели не читал, что недавно ядовитая скорпена «прославилась» на всю Америку тем, что уколола своими колючками в палец астронавта и акванавта Скотта Карпентера, участвующего в подводных экспериментах «Силаб»?..
Затем, увидев мой подавленный вид, он потеплел и сказал:
— Как только научишься нырять, я тебе ее покажу.
Но к сожалению, в то лето мне не довелось посмотреть на морского ерша под водой. Начался шторм, и наши занятия прервались. Потому пришлось ограничиться лишь созерцанием маленькой восьмидесятисантиметровой коричневой рыбки, плавающей в стеклянной банке из-под компота, которую подарил мой наставник.
Спустя несколько лет я вновь приехал в Крым к морю. На этот раз мне повезло, случай свел с опытным подводным стрелком Владимиром Николаевичем Орловым. Однажды, когда мы плавали с ним в небольшой скалистой бухточке, где я любовался красочным и разнообразным ландшафтом совсем еще незнакомого мира, море преподнесло сюрприз…
Прямо подо мной на каменистом грунте лежала крупная скорпена. Я уже трижды за небольшой отрезок времени проплывал здесь, но только сейчас заметил ее. Если бы рыбам присуждали призы за камуфляж, то, несомненно, первый должен быт получить морской ерш. Он способен так ловко маскироваться, что почти неотличим от растительного ковра водорослей или камней, на которых лежит. Любопытно, что зависит это в большей степени не от изменений самой окраски рыбы, а от ее удивительного свойства вписываться в пейзаж благодаря интересной особенности кожи, которая способна темнеть или светлеть на отдельных участках, что придает скорпене сходство с обрывками водорослей или небольшим камнем, обросшим тиной. Вот почему ныряльщик замечает рыбу чаще всего в тот момент, когда чуть было не коснется ее и скорпена метнется в сторону.
Боясь спугнуть морского ерша, я не решаюсь приблизиться к нему и рассматриваю это интересное существо с поверхности. Владимир Николаевич, будучи свидетелем этой сцены, подплывает ко мне и поясняет:
— Ныряй и посмотри на нее вблизи, не беспокойся, даже если потревожишь скорпену, она отскочит метра на два и вновь ляжет на грунт. Эта рыба — увалень, слишком толста и тяжела, чтобы перемещаться на большое расстояние.
Я последовал его совету и приблизился к морскому ершу почти вплотную. Он не проявлял никаких признаков беспокойства. Не знаю, может быть, рыба слишком уж полагалась на свою защитную окраску. Во всяком случае мое присутствие ее не смущало ничуть. Не случайно основоположник классификации животного мира Карл Линней назвал скорпену «поркус», что в переводе с латинского означает «свинья». Несомненно, он дал ей имя за ленивый нрав, который сразу бросился в глаза исследователю.