В самом начале XX в. впервые московские станы появились на карте. Таковую (с 13 станами на территории современного города) составил будущий академик, а тогда еще совсем молодой преподаватель Московского университета Ю. В. Готье [3]. Границы административного деления он назначил-указал весьма приближенно, основываясь лишь на принадлежности населенных пунктов к тому или иному стану. Через 30 лет, во втором издании своей монографии [3], на приложенной карте автор линии границ станов опустил.
Наиболее древние дошедшие до нас документы, содержащие необходимую метрическую информацию о местности, информацию, которая бы позволила надежно реконструировать территорию и составить точное ретроспективное картографическое изображение, датируются интервалом 1670–1680 гг. Именно это десятилетие сохранило на территории современной Москвы самые древние географические чертежи и писцовые описания с числовыми характеристиками протяженности. Сведения типа: «От речки Котла поворотить направо вверх Чернцовым врагом 286 сажен, от врага к горе направо 118 сажен — направе земли Данилова монастыря, налеве Прончшце-ва, что преж сего владели Васильчиковы, налево старою межей через дорогу до повороту 212 сажен, направо до дороги 73 сажени, дорогою направо до Чалбыжинского врага 380 сажен…» [7]. Несколько десятков чертежей и писцовых книг позволили составить прилагаемое картографическое изображение; полный перечень использованных источников XVII в. и методика получения карты опубликованы в работе [5].
Оказалось, что современная территория города располагается на участках 8 станов Московского уезда XVII в., это: Васильцов стан, Горетов, Копотенской, Манатьин Быков Коровин, Ратуев, Сетунской, Сосенской, Чермнев (в названиях станов сохранено своеобразие русской транскрипции XVII в.). Как видно по карте, здесь же разместились дворцовые земли (более 30 % всей изображенной площади) и городской выгон. В XIX главе главного кодекса феодального права Русского государства — в «Соборном уложении 1649 года» говорится: «А выгону быти около Москвы на все стороны от Земляного города ото рву по две версты, а отмерить те выгоны новою саженью, которая сажень по государеву указу зделана в три аршина, а в версте учинити по тысячи сажен» [4. С. 99].
Эта проектная окружность при выносе в натуру существенно отклонилась от геометрически правильной формы и, будучи сопряженной с действительной ситуацией и рельефом, примерно совпала с будущей линией Камер-Коллежского вала, заняв полосу шириной около 4 км вокруг Земляного города — нынешнего Садового кольца. К 1649 г., когда был утвержден законодательный акт о Московском выгоне, его территория была уже достаточно освоенной, там располагалось 9 монастырей и несколько слобод. Поэтому собственно на выгонные земли города приходилось лишь около 40 % его площади. На нашей карте внутренняя «чересполосица» выгона не отражена ввиду масштабных ограничений. Обобщена также и заостренная территория внутри Земляного города, выделены цветом лишь Кремль и Китай-город.
Главное назначение составленной карты — дать географические сведения о прошлом новых районов Большой Москвы. Удалось выявить и нанести более 200 объектов с топонимами. Одна четверть их — объекты природные, три четверти — социально-экономические. Наряду с традиционными способами показа рек, оврагов, дорог, границ впервые на исторической карте Москвы приводятся сведения о топографической номенклатуре населенных пунктов путем введения соответствующего условного значка — «село, сельцо, слобода, деревня».
Итак, современная Москва поглотила земли более 150 мелких населенных пунктов. Среди них более всего оказалось деревень и сел (соответственно 70 и 64), значительно реже встречается сельцо (22), еще меньше слобод (17). В отечественных географических источниках XVII в. наиболее часто упоминаемый объект — пустошь. На изображенной территории пустошей существовало так много, что при желании изобразить их полностью они поглотили бы всю площадь настоящей карты, сделали бы ее газетой — перечнем названий. Поэтому опять-таки из-за Масштабных ограничений на нашей карте сохранена лишь одна пустошь, ставшая особенно известной в 1680-е годы, — пустошь Гавшино (в районе современного Дворца спорта АЗЛК).
Заметим, что под термином «пустошь» наши соотечественники в XVII столетии понимали не заброшенный прифабричный пустырь, а весьма ценное угодье, самым активным образом используемое в сельском хозяйстве, т. е. участок пашни в три поля. Не случайно каждая пустошь в XVII в. имеет свое топонимическое обозначение. К сожалению, эта трансформация понятия «пустошь» в XIX в. «затверждена» и таким авторитетным справочником, как словарь В. Даля: «Пустошь — незаселенная земля, дальний от селения особняк, участок того же владельца, но не входящий по дальности своей в надел; покинутое надолго из-под сохи поле; покосы из-под пашень». Все же В. Даль, как абсолютно объективный исследователь, приводит и дополнительную иллюстрацию — старую пословицу: «Что душа, была бы пустошь хороша!» [9. С. 561]. Как видим, суть пословицы обращена в XVII столетие.