Мэси занялся разработкой детальных чертежей.
Хэндон вернулся с нескользкими отобранными им колонистами — техниками и учеными. Все были очень молоды. Их лица казались угрюмыми и ожесточенными. Они не могли смириться с чудовищной несправедливостью природы, обрекавшей на смерть их самих и родную планету, и почти с вызовом смотрели на Мэси, приступившего к объяснениям. Необходимо запустить в ионосферу облако из металлических паров. Нужен натрий, калий или, на худой конец, цинк. Эти металлы довольно легко ионизируются солнечными лучами — намного легче, чем атмосферные газы. Главная цель — создать в ионосфере ограниченный район, насыщенный металлом, который повысит эффективность воздействия солнечных лучей и обеспечит приток энергии. Это, возможно, увеличит проводимость и в остальных участках ионосферы.
— Нечто подобное осуществляли сто лет назад на Земле, — осторожно объяснял Мэси. — Там пользовались ракетами и создавали облака натриевых паров двадцати-тридцати миль длиной. Впрочем, и сейчас Служба использует исследовательские ракеты подобного типа.
Он почувствовал на себе восхищенный взгляд Хэндона. Один из техников холодно спросил:
— Как долго просуществуют эти облака?
— На такой высоте — три-четыре дня. Ночью от них никакой пользы не будет, но днем…
Стоявший позади человек решительно сказал:
— Хватит вопросов! Начнем!
Потом началась суматоха, и Хэндон исчез. Мэси сильно подозревал, что он пошел к Рики, чтобы та передала только что рожденный проект на Лэни II. Но остановить Хэндона было некогда. Люди требовали абсолютно точных данных, и прошло не менее получаса, прежде чем каждый из них разрешил свои сомнения и ушел с нужными эскизами. Приходили и другие колонисты, яростно требуя своей доли в работе.
Оставшись наконец один, Мэси подумал, что, может быть, его предложение еще хуже, чем обманом заманить Рики и других женщин на корабль Службы. Ведь колонисты думают, что эти меры спасут их сородичей на родной планете. А они не спасут. Извлечение энергии из солнечного света влечет за собой уменьшение поступающего на планету тепла. Одно место будет обогреваться посредством электроэнергии, зато во всех остальных будет немного холоднее. На Лэни III это не имеет значения, но на их родной планете будет иметь. Чем больше изобретательности проявить в добывании тепла, тем больше тепла понадобится. Эти меры лишь отсрочат гибель двадцати миллионов человек, но полностью предотвратить ее, видимо, не удастся.
Дверь скользнула в сторону, вошла Рики. Слегка запинаясь, она сказала:
— Я… только что закодировала… то, что Кен велел мне послать домой. Это… это спасет всех! Это потрясающе!
Мэси внутренне передернуло, но он попытался улыбнуться. А Рики, вдруг глубоко вздохнув, как-то по-новому взглянула на Мэси.
— Кен прав, — мягко сказала она. — Он говорит, что вы никогда не можете удовлетвориться сделанным. Вы недовольны собой даже сейчас, ведь так? — Она улыбнулась почти печально.
Мэси, страшно смутившись, заметил, что ее глаза полны слез. Она топнула ногой:
— Вы… вы ужасны! — воскликнула она. — Я пришла сюда… если вы думаете, что сможете устроить мое похищение «ради моей безопасности», даже не сообщив мне, что я вам «очень нравлюсь», как вы сказали моему брату… Если вы думаете…
Мэси был убит тем, что Рики обо всем узнала. Она снова топнула ногой:
— Господи! Неужели я сама должна попросить вас поцеловать меня?
IV
Всю последнюю ночь перед экспериментом Мэси просидел у термометра, регистрирующего внешнюю температуру. Он следил за ним и обливался потом, хотя в помещениях было довольно холодно: приходилось экономить энергию.
К середине ночи температура упала до -70° по Фаренгейту, еще через несколько часов до -80°. За час до рассвета термометр показывал -85°. Медленное понижение температуры объяснялось тем, что в верхних слоях атмосферы вымерзала углекислота. Смерзшиеся частицы двуокиси углерода медленно опускались вниз и, достигая более низких и теплых слоев атмосферы, вновь становились газом. Высота, где углекислота еще существовала, падала медленно, но неумолимо. А дальше уже не было предельного потолка для температуры. Если у поверхности планеты она станет ниже -109°, тогда все будет кончено. Температура -109,3° по Фаренгейту была критической цифрой. После этого она сразу упадет до -150°, -200°. И тогда начнутся ночные дожди — жидкий кислород зальет планету. Здесь уже не спасут и космические скафандры. Они защищают от низкой температуры. Но ни один скафандр не выдержит соприкосновения с нитрогеном.