Тогда приказал фараон: «Пусть приведут ко мне из темницы узника, которого должны казнить!»
Но Джеди сказал: «Нет, не могу я этого сделать с человеком, о повелитель, господин мой, да будешь ты жив, здоров и могуч, ибо запрещают это волшебные силы».
Тогда принесли гуся и отрезали ему голову. Положили гуся у западной стены зала приемов, а голову — у восточной. Джеди проговорил магические заклинания, и поднялся гусь, и пошел, переваливаясь, и голова его тоже поднялась ему навстречу. И вот голова гуся вновь приросла к его шее. Встрепенулся гусь и загоготал. Принесли Джеди утку, и с нею он сделал то же самое. Затем фараон приказал привести быка. Отрубили ему голову и повергли на землю. Но вот произнес Джеди свои магические заклинания, и бык встал и пошел за ним сам. А ты можешь приставить отрезанную голову? — Нет, не могу, — сказал Тот.
— А наши чародеи могли. Слушай, что я тебе еще расскажу. Однажды фараон Снофру, отец фараона Хуфу, очень скучал и не знал, чем бы ему развлечься. Тогда повелел он призвать Джаджамапха, верховного жреца-заклинателя и переписчика книг. И сказал ему фараон: «Не знаю, чем мне развлечься. Скажи, что делать?» И отвечал ему Джаджаманх: «Пусть твое величество отправится к дворцовому озеру и прикажет снарядить там барку для себя и для лучших красавиц твоего дворца. Сердце твоего величества развеселится, когда ты увидишь, как они гребут. И усладится сердце твое зрелищем красивых берегов». Так и сделали. Девы гребли, барка плыла, веселя сердце фараона. Вдруг загребная уронила в воду подвеску — бирюзовую рыбку — и заплакала. И перестали девы грести. Тогда Джаджаманх произнес заклинание, и одна половина вод озера поднялась и легла на другую, и достал он со дна озера подвеску — бирюзовую рыбку. Ты можешь так сделать?
— Нет, не могу, — улыбнулся Тот.
— Какой же ты после этого чародей? Благодари своих богов за то, что железная птица села на нашей земле. Если бы она опустилась в стране Куш, ее сожгли бы, а вас убили. Вас спасли наши боги.
— Мы тоже верили в них когда-то, — сказал Тот, — а потом, приобщившись к истинной мудрости, поняли, что не боги владычествуют в мире, а простые смертные.
— Этого не должны слышать жрецы, — предостерег Тота фараон, — а то они станут твоими смертельными врагами. А теперь расскажи мне что-нибудь чудесное.
— Ладно, я расскажу тебе нечто чудесное, — сказал Тот. — В далекие времена на Землю прилетели Дети Неба. Железная птица сломалась, когда садилась, и они не смогли вернуться обратно на родину. В народе сохранились об этом древние предания, как о чем-то таинственном и непонятном. Но в мире нет ничего таинственного. Для вас наша железная птица кажется волшебной. Но настанет время, когда вы сами полетите на таких же железных птицах к далеким мирам…
— Темен смысл твоих речей, — сказал фараон, расставаясь с Тотом.
— Ты что-нибудь поняла, Анхесенпаатон?
— Я поняла, что нам надо опасаться Кенамона, хотя он и главный жрец храма Амона.
— Это он вызывал нашего отца в храм Хатшепсут.
Надежно спрятав папирус, фараон отправился принимать финикийских послов.
В большом зале для аудиенций собрались высшие чиновники государства, жрецы и военачальники.
Встреченный приветственными криками придворных, Тутанхамон не спеша прошел к трону, стоявшему в позолоченной нише.
Он очень любил этот трон и каждый раз, садясь на него, с благодарностью вспоминал Тутмеса. По словам Кагабу, такого трона не было ни у одного владыки Египта. Он был сделан из листового золота, инкрустирован финикийским стеклом, фаянсом и драгоценными камнями. Его ножки оканчивались львиными головами. Подлокотниками служили крылатые змеи, увенчанные коронами. Шесть кобр из позолоченного и инкрустированного дерева поддерживали его спинку. На ней был изображен один из залов дворца с колоннами, увенчанными цветочными гирляндами, и сидящий в непринужденной позе на вышитой подушке Тутанхамон. Перед ним стояла тоненькая девичья фигурка, точно живая, его Анхесенпаатон. Она помогала мужу заканчивать туалет, держа в одной руке маленький сосуд с благовониями, а другой стряхивая капли эссенции на ожерелье мужа.