— Если не считать людей.
— Чепуха какая-то, — сказал Старков и отвернулся.
Вероятно, он уснул, потому что, когда открыл глаза, машина стояла, Джой сидел рядом с ним и раздевался, а Генри вполголоса разговаривал с капитаном.
— Это опасно. Вы понимаете?
— Вполне, — отвечал Перселл. — Но я настаиваю.
— Бывают трещины в двести метров глубиной…
— Оставьте, Хопнер, Я не мальчик.
— Ладно, одевайтесь, сейчас я вам покажу все, что надо, и можете топать, — с напускной строгостью оказал Генри.
Суетясь и весело посапывая, капитан нацепил на себя меховую парку, проверил шлем, опоясался и спрыгнул наружу.
— Экий волк! — вслед ему сказал Генри, но уже гораздо добродушнее. — В этой сухощавой дылде сидит все-таки настоящий человек.
Опять закачался и поплыл по снежным волнам тяжелый, могучий снегоход. Джой изредка переговаривался с Перселлом, его фигура нечетко маячила в двадцати метрах от машины.
У него, кажется, получалось. Первое знакомство с белой мглой пошло на пользу.
Алексей втиснулся третьим в кабину. Джой восседал на водительском кресле. Вокруг расстилалась все та же белая мгла.
Континент, полный опасностей, враждебный самой сущности человека. А ведь немалая частица тверди: около четырнадцати миллионов квадратных километров. США и Канада, вместе взятые. На гигантской площади замерли придавленные ледяным панцирем долины, ущелья, хребты…
Алексей представил себе эту землю где-то глубоко под ногами. Он вдруг, увидел ее так, будто ледяная крыша испарилась, исчезла. Фантастическая картина!
Громко, перекрывая стук мотора, сказал:
— В сумрачный день осени облака опускаются на землю моей родины и закрывают города, реки, моря, горы и равнины. Взлетишь за облака, и над тобой опять голубое небо, а под лайнером только однообразно белая, бесконечная пелена облаков. Точно такая же равнина, как вот эта. Под ней ведь тоже земля. И мы довольно высоко над землей. Километра два, наверное. А лед, по которому движемся, — это просто затвердевшие облака…
Джой подмигнул брату.
— Геофизик, а не лишен поэзии, правда. Генри? У тебя нет ли подходящего сонета о погибшей Антарктиде?
— Всему свой срок, ребята, и стихам и гипотезам, — сказал Генри. — Попробуем добраться и до сказочной земли, которая упрятана под нами.
Все засмотрелись на белое безмолвие за стеклом и на фигуру человека впереди. И снова, как три часа назад, Алексею вдруг показалось, что они скользят не по горизонтали, а вниз, вниз. Опять галлюцинация!
Вспыхнул глазок рации. Их вызывала станция Амундсен-Скотт.
— Уолтер… — тихо сказал Генри и включил микрофон.
— Доложите обстановку, — прогремел динамик.
— Без перемен. Ждем погоды. — Генри слегка покраснел. Он не умел лгать.
— Я слышу стук мотора, Хопнер.
— Прогреваем машину, шеф. Холодно.
Уолтер попросил еще раз дать координаты. Хопнер повторил вчерашние данные, не очень погрешив против истины: за это время они продвинулись всего на два-три десятка километров.
— Метеосводка препаршивая, — сказал Уолтер. — Потепление. Метель, сильный ветер. Как раз вам в спину.
— Премного благодарны, шеф. Именно этого нам и не доставало, — пошутил Генри.
— Как самочувствие капитана Перселла?
— Отлично, шеф! Вышел проветриться, мы видим его за стеклом. Ходит по кругу. Наш русский друг подарил экипажу новую песню. «Из-да-лье-ка доль-го течь-ет ре-ка Воль-га…»
Уолтер засмеялся. Экипаж не утратил чувства юмора.
— Всем привет и пожелание удачного пути. Надеюсь, «белый провал» уймется наконец.
— До свидания, шеф, — Генри выключил связь. Басовито прогудела сирена. Снегоход остановился. В белую пустоту вонзился зеленый луч прожектора. Перселл стал сматывать веревку. Генри оделся, повязался ремнем и перевалился за дверь.
3
Истаявшая полярная ночь походила скорее на сумерки. Белая бесконечность не угасала, она только синела, наливаясь сонной тяжестью, и цепенела. Ощущение неуверенности у человека, зазимовавшего в Антарктиде, увеличивалось к весне; синяя бесконечность торчала перед глазами тысячью полупрозрачных штор, за которыми опять открывались неведомые синие пространства. Как в бреду.
Снегоход с прицепом все шел. Это была работа, движение, пусть медленное, но все же движение к цели, которое устраивало всех. Даже капитана Перселла. Правда, он больше помалкивал.
Джой сидел за рулем, Алексей находился в двадцати метрах впереди, ощущая спиной первые порывы ледянящего ветра, о котором говорил Уолтер, а Перселл и старший Хопнер валялись на койках.