Есть и такие, кто путает паркинг с залом ожидания и вообще не выходит из машины. Они достают газету, небрежно листают ее, многократно возвращаясь к одной и той же странице. Сидят, ждут тех, с кем договорились, считая, что есть еще время, но нет — время неумолимо. Они зевают, скучают, ничего не происходит, тот, с кем договорились, не приходит, минуты пролетают, четверть часа — и время начинает работать против них. И хотя лично у меня нет ни водительских прав, ни автомобиля, я не удивлюсь, если окажется, что те же самые водители, которые мешкают с отъездом в положенное время, в другом месте, где-нибудь на застроенной территории, превышают скорость.
Еще не время подводить итоги, но из наблюдений, сделанных в течение недели, с 11.30 до 15.00 следует, что на пространстве 16 парковочных мест, на которых можно стоять не более четверти часа, суммарное время парковки, выходящей за лимит, составляет свыше 180 часов, т. е. почти неделю. Неделю, и это считая лишь до 15.00. Это должно дать представление о размерах явления. Можно сделать вывод, что в среднем на легально отпущенную четверть часа приходится другая четверть — нелегальная.
Как это выглядит на практике? Если кто-то, допустим, подъезжает в 12, в самый что ни на есть полдень, когда солнце стоит между башней костела Девы Марии и ратушью (если на дворе сентябрь, солнечный, чтобы без туч на небе), находит свободное место, что, как я уже говорил, нелегко, особенно в будни, захлопывает дверцу, включает сигнализацию, предварительно закрепив на руле блокиратор, уткнув его длинный конец в лобовое стекло, вылезает, удаляется быстрым шагом, вскоре исчезая за углом, — у него несколько срочных, не терпящих отлагательства дел: получить посылку на почте с уведомлением о вручении, ибо пославший хочет иметь документальное доказательство, что посылка попала в руки адресата, купить вино на званый ужин, столько раз уже переносившийся, что припасенное к нему неделю как кончилось, спросить в аптеке лекарство, что доктор прописал, иначе болезнь совсем одолеет. Четверть часа, легальная четверть, истекает уже на почте, в момент подписания квитанции в окошке, несколько «добрых» минут тем временем съедает очередь. «Ваш паспорт». — «Где расписаться?» — Расписывается загогулиной.
Сейчас 12.15, и ряд факторов свидетельствует, что подозреваемый безусловно в курсе. Он достает из конверта листок и с пониманием, кивая головой, читает повестку с требованием дать объяснения по вопросам уплаты налогов. Направляется к выходу, над которым старые часы с секундомером показывают перебор в 8 минут. В дверях почты он встречает случайно оказавшегося в этом районе свидетеля, которого давно не видел. Что у него? Как жена? Мог бы позвонить. Могли бы как-нибудь заскочить, поболтать, дать показания. Однако он должен лететь, по делам, вызванный дальше, пока что в качестве подозреваемого.
В аптеке, занимающей острый угол сквера, он в обход очереди бросает вопрос женщине в белом халате, магистру-фармацевту. «Да, есть, капли» — и тогда, к сожалению, он вынужден вернуться в хвост очереди и отстоять свое, положенное. Таким образом он теряет еще десять минут, будучи в состоянии самовольного удаления от парковки.
«Вино!» — вспоминает он уже на пути, как ему было показалось, обратном. Возвращается и пропадает в винно-водочном, открытом круглосуточно, как и расположенный при входе пункт обмена валюты. «Две бутылки» — заплатит в местной валюте и одним махом сгребет сдачу в карман. Выходит и чуть ли не бегом возвращается на паркинг. Я уже издали вижу, воткнут ли штраф между дворником и стеклом. «Нету!» — значит, на этот раз ему повезло. Закуривает, отъезжает. И не ведает того, что нарушение зафиксировано, и потребуется еще много времени, прежде чем оно будет прощено за давностью лет.
Список свершаемых ими деяний длинен, а точнее — бесконечен. Они приобретают товары разного происхождения, не исключено, что для дальнейшей деятельности (которую они ведут на неподотчетной мне территории). Продовольственные, содержащие жиры и холестерин. Спиртное, предназначенное для торжественных случаев. В аптеке — точно дозируемые препараты. В овощном — в зависимости от сезона — свежие, впрочем, иногда успевшие завянуть, в кочнах или наоборот, в кадках, нашинкованные, засоленные. В турбюро резервируют места, гарантируя себе в случае чего путь к отступлению.
Встречаются и с пониманием дела говорят о погоде, хотя имели бы право молчать, воздержаться от ответа, поскольку он может ненароком навредить, вместе с загрязнением среды окислами. Идет дождь и смывает следы, падает давление, и они чуют это костями. Весна — форсиции окрашиваются в желтый цвет, а листья наоборот — зеленеют.