А пока совершим прогулку по лунному глобусу и сравним обе стороны Луны. Ознакомимся в общих чертах с «географией» соседнего мира.
Нам трудно представить себе ощущение Галилея, когда осенью 1609 года он впервые взглянул на Луну в самодельный телескоп. В поле зрения этого весьма несовершенного оптического инструмента возник новый мир с горными хребтами и долинами, мир, отмеченный своеобразными, неповторимыми формами рельефа.
«Я вне себя от изумления, — писал в те дни знаменитый итальянский астроном. — Я уже успел убедиться, что Луна представляет собою тело, подобное Земле».
Галилей не отважился составить полную карту лунной поверхности. Из-за множества деталей, доступных наблюдению, эта задача показалась ему непосильной. Поэтому он ограничился лишь отдельными рисунками некоторых наиболее интересных лунных объектов. Один из таких рисунков, изображающий огромный лунный кратер в поле зрения телескопа, мы здесь воспроизводим.
Первую полную лунную карту составил и опубликовал в 1647 году польский астроном Иоганн Гевелий. Это был наблюдатель упорный, целеустремленный. Он собственноручно, не доверяя никому, изготовил себе телескоп, что было, разумеется, весьма нелегким делом. Юрист по образованию, Гевелий в свободное время занимался астрономией с таким энтузиазмом и успехом, что имя этого великого любителя астрономии стоит в одном ряду с величайшими астрономами прошлого.
Много лет потратил Гевелий на тщательные зарисовки лунного рельефа. В конце концов получилась карта с такими подробностями, что на ней без труда можно было отыскать все главнейшие детали лунного диска.
По обычаям того времени, карта была выгравирована и отпечатана в объемистом труде данцигского астронома, названном последним «Селенографией».
В те времена ни серые пятна на диске Луны, ни горные хребты и кольцеобразные кратеры на ее поверхности еще не имели названий. Гевелий, по праву всех первооткрывателей, впервые дал названия отдельным образованиям на Луне. Сделал он это не сразу. Гевелий долго колебался в выборе правильного решения. Называть лунные объекты именами людей было небезопасно. Всегда могли найтись гордецы, которым отведенная им лунная местность покажется недостаточной, принижающей их авторитет. Чтобы не дать повод к нежелательным склокам, Гевелий в конце концов решил воспользоваться или употребляемыми в географии названиями, или наименованиями отвлеченного характера.
Так на поверхности соседнего мира появились лунные Апеннины, Карпаты, Кавказ, Везувий, а также Океан Бурь и Море Холода. Кстати сказать, Гевелий считал, что серые пятна на поверхности Луны на самом деле представляют собою обширные водные пространства. Тем самым термины «море» и «океан» в его устах имели вполне земной смысл.
Несмотря на всю свою законность, инициатива Гевелия встретила противодействие со стороны религиозно настроенных современников. Один испанский астроном нашел названия Гевелия совершенно неподходящими для небесного тела. Не утруждая себя длительным размышлением, он переименовал лунные объекты, дав им имена «святых»! Лунная цепь Апеннин на его карте превратилась в… Святого Михаила, лунный кратер Этна — в Святого Товию, а лунное Эгейское море — в Святую Урсулу с ее 10 000 дев!
Нелепость этой выходки была столь очевидна даже для церковников, что в 1651 году итальянский иезуит Риччиоли опубликовал свою карту Луны с целью окончательно навести порядок в селенографических названиях. Он восстановил многие названия Гевелия и даже сделал то, на что последний не решился — назвал лунные кратеры именами великих философов и ученых.
Кратер Святой Афанасий превратился в кратер Платона, лунный цирк Святая Маргарита стал называться Птолемеем, а кратер, посвященный Святой Женевьеве, Риччиоли посчитал более уместным назвать именем Галилея.
Только для одного объекта Риччиоли сделал исключение. То был кратер Святая Екатерина, который под тем же названием остался и на карте Риччиоли. Слово «Святая» он, правда, отбросил, и здесь мы должны признать его объективность. Дело в том, что, по свидетельству современников, симпатия Риччиоли к имени «Екатерина» объяснялась просто — это имя носила женщина, к которой был неравнодушен энергичный иезуит.
Впрочем, Риччиоли не обидел и себя. Для себя он нашел вполне подходящий кратер, пусть не в центре лунного диска (что было бы совсем нескромно), а на его краю, но зато не уступающий по своим размерам кратерам Платон или Аристотель. И тут же рядом появился огромный лунный цирк Гримальди, носящий имя друга и помощника Риччиоли.