— Здесь же, — говорит Кульдинер, — над трупом покойницы началась омерзительная сцена дележа. В адрес Тепера раздавалась грубая ругань со стороны его подручных, которых он пытался бесцеремонно обделить.
Тов. Каргер (общественный обвинитель) спрашивает:
— Почему вы, Тепер, потребовали от Кульдинера за похороны его жены 3000 рублей?
— Почему? Он сам хорошо знает: он чужой, приехал из другой общины.
Каргер: — Как это понять «чужой»? Почему вы его считаете чужим? Разве он не гражданин Советского Союза, разве он не исповедует ту же религию, какую исповедуете вы?
Тепер молчит, понурив голову.
Далее идет допрос раввина Дразнима, даются свидетельские показания по его делу.
В документах, изобличающих этого раввина, имеется заявление группы врачей фалештской районной больницы. В нем говорится, что им, медицинским работникам, приходится часто сталкиваться с такими фактами, когда в больницу доставляют в крайне тяжелом состоянии детей, над которыми Дразнин совершал обряд обрезания. Некоторые родители, придерживаясь религиозных обычаев и в то же время стыдясь за свои предрассудки, обращаются к врачу за медицинской помощью только в том случае, когда ребенку грозит смерть.
От имени группы врачей на суде выступил главный врач районной больницы А. В. Козин. Он рассказал суду, сколько усилий пришлось приложить медицинским работникам, чтобы после обрезания спасти от гибели многих детей. Будучи человеком совершенно невежественным в области медицины, раввин делал эту ритуальную операцию в антисанитарных условиях, что зачастую приводило к серьезным последствиям. Так, в январе 1959 года в больницу был доставлен шестимесячный Леня Дегтяр после того, как он побывал в руках Дразнина. Ребенку грозила смерть. Только срочное хирургическое вмешательство спасло мальчика.
— Я считаю, — говорит тов. Козин, — что надо усилить воспитательную работу среди верующих людей, разъяснять им вредные последствия варварских обычаев вроде обрезания.
Но руководители синагоги калечили детей не только физически. Они уродовали их и духовно. Как показал на суде преподаватель русской средней школы тов. Айзенштейн, не один год продолжался поединок между педагогическим коллективом и распоясавшимися ревнителями Яхве. Еще в 1959 году в школе разбирался вопрос о привлечении учеников Кижнера, Рохляра, Вассермана и других в синагогу для чтения молитв. Учителя пытались умерить пыл Дразнина и Тепера, но те не унимались. Они продолжали не только забивать головы ребят антинаучными библейскими сказками, но и приучали их к лицемерию и лжи, требуя, чтобы дети скрывали от товарищей по пионерскому отряду свое участие в богослужениях.
На основе свидетельских показаний граждан Кульдинера, Хаймовича, Резника, Симона и других выяснилось, что Дразнин и Тепер использовали синагогу в целях, ничего общего не имеющих с отправлением религиозного культа. Дразнин проводил в синагоге антисоветскую, националистическую агитацию, призывал верующих молиться за процветание государства Израиль и за скорую встречу всех евреев на его земле, распространял клеветнические измышления некоторых иностранных радиостанций.
В 1956 году он восхвалял действия израильского правительства, войска которого вместе с вооруженными силами английских и французских империалистов напали на Египет. Получая письма от своих родственников, проживающих в Израиле, раввин оглашал их в синагоге. При чтении писем он давал к ним свои комментарии, «подтверждая», что в Израиле «действительно самая счастливая жизнь».
Закончился допрос обвиняемых. Выступили все свидетели. Слово представляется общественному обвинителю Михаилу Григорьевичу Каргеру — председателю межколхозстроя. Все с большим вниманием слушают его содержательную, хорошо аргументированную речь. Он говорит о том, что служители местной синагоги и религиозной общины заслуживают строгого наказания, так как они совершили тяжелые преступления. И если их дело не рассматривается в уголовном порядке, а разбирается общественным судом, то это еще раз свидетельствует о гуманизме советского законодательства, о подлинном демократизме нашего Советского государства.
— Некоторые отсталые люди могут подумать, — продолжает обвинитель, — что, осуждая неблаговидные дела руководителей синагоги, критикуя иудейскую религию, мы выступаем здесь против верующих вообще. Думать так — значит глубоко заблуждаться. Мы выступаем против тунеядцев, против антиобщественных элементов, присосавшихся к карманам обманутых ими людей.