<p>
ELBOW-ROOM</p>
<p>
A NOVEL WITHOUT A PLOT</p>
<p>
BY</p>
<p>
MAX ADELER</p>
<p>
1870</p>
<p>
AUTHOR OF "OUT OF THE HURLY-BURLY," ETC., ETC.</p>
<p>
СОДЕРЖАНИЕ</p>
ГЛАВА I. ПРЕИМУЩЕСТВА ПРОСТОРА
ГЛАВА II. УЖАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ С РЕБЕНКОМ МИСТЕРА ФОГГА
ГЛАВА III. КАК УЛУЧШИТЬ НАВИГАЦИЮ. - НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ
ГЛАВА IV. ФАКТЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ЛОШАДИ МИСТЕРА БАТТЕРВИКА
ГЛАВА V. ЗАМЕТКИ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРЕПОДАВАНИЯ
ГЛАВА VI. РЕДАКТОР "ПАТРИОТА"
ГЛАВА VII. КАК МИСТЕР БАТТЕРВИК ЗАНИМАЛСЯ САДОВОДСТВОМ
ГЛАВА VIII. МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОБЩЕСТВА
ГЛАВА IX. КОРОВА СУДЬИ ТВИДДЛЕРА
ГЛАВА X. НАША ГРАЖДАНСКАЯ СЛУЖБА
ГЛАВА XI. ПОХОРОНЫ И СУПРУЖЕСТВО
ГЛАВА XII. МИССИС ТУДЛС. - СЛУЧАЙ С ПОТТСАМИ
ГЛАВА XIII. СКАЧКИ И КОЕ-ЧТО ДРУГОЕ
ГЛАВА XIV. КОЕ-ЧТО ОТНОСИТЕЛЬНО ДИКАРЕЙ
ГЛАВА XV. ЛЮБОВЬ, СТРАДАНИЯ И САМОУБИЙСТВО
ГЛАВА XVI. МИСТЕР ФОГГ, СПОРТСМЕН И РАССКАЗЧИК
ГЛАВА XVII. КАК МЫ ПРОВОДИМ ПОЛИТИЧЕСКИЕ КАМПАНИИ
ГЛАВА XVIII. КОЕ-ЧТО О ПЕТУХАХ
ГЛАВА XIX. ИЗМЕРИТЕЛЬ ГАЗА. - СЦЕНЫ В РЕДАКЦИИ.
ГЛАВА XX. ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО
ГЛАВА XXI. НОВОЕ СЛОВО В СТОМАТОЛОГИИ. - НЕУДАЧНАЯ ДОЛЖНОСТЬ
ГЛАВА XXII. СПРАВЕДЛИВОСТЬ И НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
ГЛАВА XXIII. БРОДЯГИ КРАСНОРЕЧИВЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ
ГЛАВА XXIV. СОБАКА МИСТЕРА БАТТЕРВИКА И ДРУГИЕ СОБАКИ
ГЛАВА XXV. ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ВЕЧНЫЙ РЕПОРТЕР
ГЛАВА XXVI. ИЗОБРЕТЕНИЯ ДОКТОРА ПЕРКИНСА
ГЛАВА XXVII. ГЕНЕРАЛ ТРАМПС, КОМАНДУЮЩИЙ МИЛИЦИЕЙ ОКРУГА
ГЛАВА XXVIII. НЕУТОМИМЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ МИСТЕР БРЭДЛИ
ГЛАВА XXIX. ИСПЫТАНИЯ, ВЫПАВШИЕ НА ДОЛЮ МИСТЕРА БАТТЕРВИКА, ВЛАДЕЛЬЦА ФЕРМЫ
ГЛАВА XXX. ТЕТУШКА МИСТЕРА БЭНДЖЕРА
ГЛАВА XXXI. ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА
<p>
ГЛАВА I. ПРЕИМУЩЕСТВА ПРОСТОРА</p>
Профессора социологии, посвященные в тайны науки о человеческой жизни, не согласны с тем, что простор - одна из величайших потребностей современного цивилизованного общества, но это может быть потому, что они еще не проникли в эти тайны достаточно глубоко, чтобы постичь эту простую истину. В местах сосредоточения, люди имеют определенные шансы на развитие некоторых способностей, но далеко не всех. Человек, живущий в большом городе, склонен оттачивать свой ум, подобно тому, как морские волны превращают грубый камень в гальку; но, возможно, этот процесс препятствует свободному развитию остального. Если его индивидуальность не будет утрачена среди толпы, вполне вероятно, что, во-первых, его подражательная способность побудит его стать таким, как все, отказавшись от своей индивидуальности, и, во-вторых, страх выделиться, являющийся следствием степени индивидуальности, убедит его избегать ее проявлений и стараться во всем походить на своих соседей.
Дом, в котором он живет, плотно вжат в ряд точно таких же домов, а то, как он его устраивает и обставляет, в какой-то мере напоминает соседние дома. С обеих сторон дом испытывает давление; а когда его начинают обихаживать, давление резко возрастает, возникает нечто вроде конкуренции, что приводит к постоянному столкновению с другими людьми; результатом становится то, что слабейший попросту загоняется в угол. Городской человек укутан в мантию скрытности и притворства. Если у него появляется желание бродить по неведомым, окольным путям, он решительно подавляет подобное желание ради того, чтобы следовать проторенным путем. Если Смит, в дикой природе, будет вести себя естественным образом, то в обществе его всегда преследует опасение, - а что подумает о его поведении Джонс, - и ведет себя, подстраиваясь под Джонса; Джонс, со своей стороны, рассуждает точно так же в отношении Смита, и, сдерживая природные наклонности, поступает аналогично. В это же самое время Робинсон, сгорая желанием идти в направлении, противоположном выбранному окружающими, понимает, что, поставив под сомнение теорию, которой придерживаются Смит и Джонс, рискует вызвать в свой адрес очень серьезную критику, а потому, ужаснувшись и пожертвовав собственным мнением, вливается в общий поток.
В небольших и малонаселенных общинах давление общественного мнения хоть и присутствует, но значительно менее велико. Здесь простора больше. Человек знает большинство тех, кто с той или иной степенью точности оценивает его, и имеет возможность составить довольно точную картину совокупного мнения. А если человек может это сделать, он ощущает большую степень свободы, следуя своим естественным импульсам. Если бы люди обладали большими знаниями и легко читали тайны вселенной, вряд ли они стали бы испытывать к ней такое почтение, какое испытывают сейчас. Когда они знают точное мнение о себе своих соплеменников, они начинают относиться к нему с относительным равнодушием. А потому, если житель провинциального городка захочет вдруг идти своей дорогой, он изъявляет мужество с большей готовностью, чем житель большого города. Если у него есть склонность выставлять себя дураком, которая время от времени завладевает каждым человеком, он имеет роскошную возможность потакать ей без каких-либо значительных последствий. Обычно Смит благожелательно относится к Джонсу; но если вдруг поведение Смита начинает отличаться некоторой эксцентричностью, к которой Джонс не имеет склонности, то это вызывает не осуждение, а дает сигнал Джонсу, что тот вправе дать волю своим чудачествам, нисколько не заботясь о том, улыбается ему Смит или нет.
Поэтому в таких общинах можно найти людей, развивающихся почти без оглядки на окружающих. Тот, кто задастся такой целью, способен отыскать любопытные персонажи, странные комбинации событий, удивительный индивидуальный и семейный опыт, и неограниченные запасы юмора, даже в том случае, если он твердо убежден в том, что наша жизнь, - трагедия, а проявления юмора в ней, не более чем авторский прием жизни, которая разрешает появиться ему в реальности только для того, чтобы еще более подчеркнуть неизбывную печаль нашего существования. Чтобы изобразить события, которые просто забавны, не требуется полета писательской фантазии; но если у него есть импульс для решения данной задачи в промежутках между работой над серьезными произведениями, возможно, он выполняет тем самым свой долг перед обществом, поскольку писатели, которые описывают историю человеческой жизни, склонны выставлять напоказ то, что печально и грустно, и стараются погрузить читателя, у которого в жизни много своих неприятных моментов, в созерцание истинных или вымышленных страданий своих героев.